— Надо бы ему письмо написать, — добавил Илья.
— Это вы о ком? — поинтересовалась Ольга.
— Есть у нас в Ленинграде друг, он профессор.
— Профессор по заварке чая? — улыбнулась Ольга.
— Нет, настоящий. Теперь уж, правда, на пенсии.
— Ого, с кем водитесь! Может, и сами вы из больших ученых?
Петр достал сигареты, закурил. Илья блаженно повалился на траву.
— Мы все учились понемногу… — начал он.
— Или вы обыкновенные бездельники, — перебила Ольга. — Там побывали, тут посидели…
— Ольга, а что, по-твоему, настоящая работа? — спросил Петр.
— Сам, что ли, не знаешь? У станка стоять, дом строить… Когда себе и людям польза, когда устаешь так, что не пошевельнуть ни рукой, ни ногой…
— Ты, я смотрю, за каторжный труд. А он, как известно, непроизводительный… Не случайно люди любят праздники: Первое мая, Новый год, День шахтера, День рыбака, субботы, воскресенья, отпуска.
— День бездельника, — улыбнулась Ольга.
— Что же, без этого не потянешь телегу жизни как следует… И так вон какое напряжение в людях.
— По тебе это незаметно.
— И прекрасно. Где как не в дороге сил набираться.
— У нас часто и работают вполсилы, и отдыхают кое-как, — сердито заметил Илья. — Или гулянками так нагружаются, что устают хуже, чем от любой работы. И ничего не хотят ни видеть, ни слышать — живут, топчутся, как слепая лошадь по кругу: работа — гулянка, гулянка — работа…
Илья встал, пошел к мотоциклу. Можно было подумать, что он чем-то оскорблен. Наверно, просто ушел, чтобы не мешать, мол, ты пригласил девушку — вот и развлекай.
Ольга словно бы что-то почувствовала, притихла, собрала ложки в котелок, пошла к реке, а Петр, развалясь на траве, прокричал ей вслед:
— Милое дело — бездельничать.
Самозабвенное чувство безделья было знакомо ему в полной мере. В такие минуты уходил он в себя, в блаженный мир легкой фантазии. Мысли улетали во все стороны, на все триста шестьдесят… А сам он был повсюду и нигде, как будто дух его кружился, витал во вселенной…
Петр закрыл глаза и увидел седобородого старика в легкой войлочной камилавочке, профессора Даниила Андреевича, приветливого, мягкого человека, чуть ссутулившегося, с прозрачной кожей на руках, услышал негромкий энергичный его голос: «Вы любите крепкий чай? Милое дело бездельничать и попивать чаек».
Это было давным-давно, тоже в дороге, в купе старого поезда «Москва — Ленинград».
Петр похвалил ароматный, темный, как деготь, напиток, и начался разговор. Сначала профессор рассказал о том, как заваривают и пьёт чай в Грузии, в Средней Азии, в Индии, на Цейлоне. Потом Петр услышал о чайной посуде.
