— Неужели вы?.. — ужаснулась Ольга.
— Да, да, именно так мы едим, когда нет мяса, — подтвердил Илья. — Смотри, шесть жаб, каждому по паре. Не раскормленные, как во Франции, но все-таки…
— Крокодилы! Жабоеды! — с притворным ужасом закричала Ольга. — Ешьте сами!
Вода уже начинала закипать. Ровные чистенькие картофелины, пересыпанные очищенными дольками чеснока, лежали, плотно прижавшись одна к другой.
Солнце уже висело над горизонтом, и мягкий апельсиновый свет разливался над землей. Петр принялся расстилать солому под днище палатки, которую всегда возили в багажнике коляски, а потом поднял, вернее, распялил легкий дом с помощью веревок и металлических колышков.
Ужинать сели с поздней зарей, когда раскалились высокие перистые облака где-то там, за полями и лесами… Натужно, монотонно затрещал коростель в камышах у реки, а пробегающие по высокому мосту автомобили зажгли подфарники. Петр, Илья, Ольга сели в кружок и начали усердно работать ложками.
— Так бы всю жизнь, — вздохнула Ольга. — Вам-то что, вы наездились. Где побывали, бродяги?
— Кое-где побывали, — сказал Илья. — На Кавказе, в Закарпатье…
— По Алтаю и Казахстану проехались. Там хлебные поля как океаны, — добавил Петр.
— Ловили рыбу в астраханском заповеднике и на Онеге под Медвежьегорском, — вспоминал Илья, облизывая ложку.
— Не забыл еще островок чаек? — спросил Петр Илью, уносясь в недавнее прошлое.
Гнездовья там были на каждом шагу, во всякой расселине. Подросшие птенцы выбегали из-под ног, неслись к воде, перепрыгивая с валуна на валун. Кубарем скатывались вниз и плюхались в воду. А мамы-чайки кружились над островом, кричали сердито, пронзительно, время от времени устрашающе пикируя на пришельцев, их крики стыдили: «Что вам здесь нужно, бескрылые…» «Что же нам было нужно в самом-то деле? Наверно, обновиться. Прикоснуться глазами к просторам воды, к скалистым островам, набраться сил…»
Всюду Петру было хорошо по-своему. Он охотно вживался, понимал и воспринимал особую прелесть озерной Карелии, казахстанских степей, вздыбленную землю Кавказа, мягкие поля, лиственные леса и перелески средней Руси.
Ложки начали поскребывать по дну котелка.
— Доедайте, мужчинам надо поесть поплотнее, — сказала Ольга.
— Еще будет чай, — пообещал Илья.
— Чур, я заварю, — обрадовалась Ольга новому делу.
— Чай — привилегия Петра. Он умелец, у него все по науке, — остановил ее Илья.
— Подумаешь! Не жалеть заварки — вот и вся наука.
— Не так уж это просто. Чай — это священнодействие. Меня учил этому один хороший человек, — сказал Петр.
