Къ неустрашимости мы бeдствами ведомы:
Не столь боимся бурь, коль часто слышимъ громы;
Не ужаснуся я, увидя смерти часъ:
Но страхи за любовь чeмъ исцeлятся въ насъe
ЗАИДА.
Но гдe опасностиe Олегъ любимъ въ народe.
ПРЕДСЛАВА.
Или злодeевъ нeтъ въ несчастномъ смертномъ родee
На преступленье, князь, опредeли свой вeкъ;
Страстямъ его служить найдется человeкъ:
И у царей въ рукахъ сокровищъ ослeпленье.
Къ добру ведетъ насъ вeкъ, къ злодeйствію мгновенье.
Одинъ злодeй сыщись: Олегу смерть грозитъ.
ЗАИДА.
Во градe семъ Вeрность:иль онъ не защититъe....
ПРЕДСЛАВА.
Вeрнестъ, во градe сямъe Онъ здeсьe О, щедры боги!
Я чувствую, что вы ко мнe не столько строги.
Сей вeстью страхъ прошелъ, спокоилася кровь
Вeрнестъ Олегу другъ, а дружба какъ любовь;
Въ ней тe же чувствія, тeжъ нeжныя старанья;
Любви вся прелесть въ ней, лишь нeтъ ея страданья.
И другъ отъ бeдствія Олега сохранитъ.
Но шумъ... Олегъ идетъ, мнe сердце говоритъ.
ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.
Предслава, Олегъ и Заида.
ОЛЕГЪ.
Тебя ли зрю, княжна! О, радостны минуты!
О, боги! Кончились мои терзанья люты:
Олегъ теперь счастливъ; у ногъ Предславы онъ.
ПРЕДСЛАВА.
Прешла моя печаль, и кончился мой стонъ!
Олега вижу я, Олегомъ я любима,
Предслава престаетъ судьбою быть гонима.
ОЛЕГЪ.
Любима ты... твой взоръ, какъ искра божества,
Есть жизнь Олеговой души и существа.
И еслибъ образъ твой забыть я былъ удобенъ.
Тогда мой хладный вeкъ былъ смерти бы подобенъ.
Ахъ, нeтъ, ничeмъ, никакъ, не истребится страсть;
Ее лишь съ жизнію боговъ окончить власть.
Во градахъ ей дышалъ, и ей питался въ полe;
Твой видъ мнe предстоялъ въ бояхъ и на престолe.
Когда былъ подданный судомъ моимъ счастливъ,
Ему вeщалъ что я тобою справедливъ;
Коль низлагался строй моимъ мечемъ въ сраженьe,
Я всeмъ гласилъ: любовь руки ведетъ движенье.
