Мечта, конечно сонъ, но боги иногда
Насъ предваряютъ сномъ, коль намъ грозитъ бeда.
Князь добрый долженъ" быть самимъ богамъ любезенъ.
Какъ смертнымъ, такъ и имъ онъ благостью полезенъ.
И, подданныхъ своихъ храня блаженну часть,
Онъ добродeтели установляетъ власть.
Олега славны дни стрегутъ конечно боги.
Чтобъ отвратить судьбы опредeленья строги;
Въ молчаньи нощи мнe они послали сонъ:
На возвышеніи увидeла я тронъ.
Предъ трономъ жертвенникъ; на тронe царь, избранный,
Не Ярополкъ то былъ, а нeкій образъ странный.
Онъ пламенемъ дышалъ, скрывала взоры бровь,
И съ рдяныхъ ризъ его точилась черна кровь.
Я ужаснулася и очи отвратила.
Богина нeжныхъ чувствъ Олега мнe явила;
Минуту радостну имeла я во снe.
Увeнчанъ лаврами, стремился онъ ко мнe;
Онъ руку простиралъ, и я къ нему стремилась,
Какъ грянулъ громъ и твердь земная разступилась,
Нашло чудовище... Свeнальда... его былъ взглядъ,
Но вмeсто власъ, змeи вздымаяся шипятъ;
Вступивъ онъ къ тартару въ путь мрачный, искривленной,
Съ собой Олега влекъ рукой окровавленной.
Блeдна, отчаянна ему летeла въ слeдъ...
Но сонъ прервался мой, и съ нимъ явленье бeдъ.
ЗАИДА.
Коль защищенъ Олегъ могущими богами,
Спасется ихъ рукой, но суетными снами.
Тревожны мысли въ день тебя смутили въ ночь,
И страховъ горестныхъ мечта злосчастна ночь.
Доколe твой Олегъ внe стeнъ сего былъ града,
Его привода ждать была твоя отрада;
Ты говорила: съ нимъ минетъ смертельный страхъ;
Теперь трепещешь ты, его въ сихъ зря стeнахъ:
Какой же духъ въ тебee
ПРЕДСЛАВА.
Любовницы духъ страстной,
За милый свой предметъ трепещущій всечасно,
Который на него средь нeжной суеты
Не только, явныхъ бeдъ, страшится и мечты.
Еще съ младенчества судьбы ко мнe суровы:
Рожденна къ скипетру, носила я оковы,
И Россовъ съ Греками союзною рукой
Вeнецъ съ главы упалъ, и тронъ низверженъ мой.
