Она присела и заставила себя пересчитывать в уме простыни и покрывала. Несмотря на чуткий слух, Кристиан не расслышала приближающихся шагов, и только осторожный скрип двери подсказал ей, что в комнату кто-то вошел.
— Боже мой! Вы похожи на Пифию 5) в этих клубах дыма. Вы любите дым? Будьте веселее: на улице весна!
Он распахнул окно, и в комнату ворвался свежий запах весенней зелени, послышалось пение дроздов.
Кристиан почувствовала, как кровь стучит у нее в висках.
— Это вы? Я ждала…
Она смешалась, силясь одолеть душевный хаос, в который ее повергло появление незнакомца.
— Если у меня не два сердца, как у единорога, и не две головы, как у бога Януса 6), и не две шкуры, как у змеи, то это, конечно, я. Я больше не пишу двусмысленных писем под псевдонимом и лично захотел засвидетельствовать свое почтение. Вы похудели.
Она успела прийти в себя:
— Тяжело иметь дело с человеком, который появляется и исчезает, как невидимка. Я живу одной надеждой, что наступит тот день, когда нас формально представят друг другу. Вам не кажется, что так будет лучше, чем приходить…
— Как вор под покровом тьмы? Я напугал вас? Однажды я предпочел бы явиться к вам в паланкине с дюжиной слонов под звуки серебряных труб, источая аромат роз Шираза 7)… Вы приняли бы меня?
— Если вы предоставите мне время приукрасить мои скромные прелести. И кто вы? Александр Македонский? Карл Великий?
— Чудовище, осаждающее твердыню благоразумия… Оставайтесь с миром, я же отправлюсь ко всем чертям.
— А я думала, вы только что оттуда, — парировала Кристиан.
— Возможно, мне надоело общество Сатаны, и я решил подняться побеседовать с вами. Похож я на падшего ангела?
— Слишком даже. Есть нечто дьявольское, например, при всей вашей страсти к таинственности, в том, что вам не только удалось беспрепятственно проникнуть в королевский дворец, но назначить встречу и разыскать меня.
— У меня есть друзья при дворе.
— О, и при каком же из них? — поинтересовалась она.
— Я не имею ничего общего ни со Скелтонами, ни со Стюартами. При этом дворе, леди.
— Я и не думала, что вы так могущественны. А они хоть знают, кто вы?
— Чье терпение вы испытываете: мое или свое собственное? Я допускаю, что вел себя скверно, но моя цель превосходна — выразить благодарность и держать вас любой ценой подальше от моих ужасных разрушительных дел.
— А вы не думаете, что, если бы вы не скрывали их так тщательно, ваши дела были бы не столь разрушительны?
— Нет.
— Тогда вы либо ни во что не ставите мое благоразумие, либо полагаете, что я не в силах вынести вашей репутации. В любом случае это бросает некоторую тень на ваши неоднократные визиты, не так ли?
