Если новый план европейцев воплотится в реальность, он не только увеличит охлаждение между Брюсселем и Москвой, но и вызовет поляризацию мнений, которая и без того уже началась. Любое критическое замечание по отношению к европейской политике – и в особенности по отношению преодоления последствий кризиса – и любая попытка объяснить, что Россия – это сложное общество, автоматически будут отнесены к «пророссийским» высказываниям. У нас уже был пример с победой партии СИРИЗА в Греции и визитом в Москву Ципраса. А бывший генеральный секреталь НАТО, Андерс Фог Расмуссен, дошел до того, что утверждал, что Greenpeace получает финансирование из Кремля, чтобы организовывать протесты против метода «фрекинга» и таким образом поддерживать зависимость Европы от российского газа.
Консервативная немецкая пресса еще в прошлом году взяла на вооружение два термина для дискредитации своих противников: Putinversteher и Russlandversteher, которые можно было бы перевести как «те, кто понимает Путина» и «те, кто понимает Россию», как будто бы «понимать» означает «одобрять», «принимать» или «оправдывать». «Ностальгирующие по СССР», «теоретики заговора»… это, в общем, переход на личности, цель которого – представить позиции оппонента как иррациональные и увильнуть от ответа на его доводы. Журналисты, которые пытаются бросить вызов такому подходу, рискуют потерять репутацию, контакты или даже место работы.
Журналисты и аналитики «мозговых центров», которые его поддерживают, наоборот, получают хорошие дивиденды и добиваются большего медиа-резонанса, что в свою очередь приводит к искажению общей картины и обеднению общественно-политического дискурса: кто чаще и больше будет поливать грязью Россию и ее правительство, тот получит больше плюсиков, опубликует больше книг и статей, заработает больше денег. Брюссель хочет забить очередной гвоздь в крышку гроба свободы слова в Европе. На сей раз предлог – Россия. За что? За свободу слова.
Неомакартизм в американских СМИ
(The Nation, США)
В результате войны, которая идет на Украине с апреля 2014 года, погибло около семи тысяч человек, более 15 тысяч получили ранения, некоторые – очень тяжелые. По сообщениям Центра контроля за внутренними перемещениями (IDMC), из тех жителей Восточной Украины, кто снялся с обжитых мест, в стране остались порядка 1,2 миллиона, а 674 300 человек уехали в другие государства, главным образом в Россию и Белоруссию. Кроме того, по сведениям ООН, из-за военных действий в регионе миллионы граждан – в первую очередь старики и дети – живут в угрожающих жизни условиях. Большая часть территории Восточной Украины лежит в руинах, а российско-американские отношения достигли максимального накала со времен Карибского кризиса 1962 года.
