Они разговаривали лозунгами. Они читали вслух эти книжки ей и самим себе. Их речь была полна марксистских и маоистских формул, которые они повторяли вновь и вновь. Как только кто-то из них открывал рот, она уже знала, что он (или она) сейчас скажет. В первые дни она не могла их слушать и молила бога о том, чтобы они ушли и оставили ее в покое. Потом она сходить с ума от одиночества и страха. Когда она слышала человеческий голос, ей становилось легче.
В душе она смеялась над их лозунгами, но спорить не решалась. Иногда они читали ей отдельные заметки из газет – о революционных акциях в Пуэрто-Рико, Мозамбике и на Филиппинах. Иногда она не знала, что и думать. До своего похищения она мало что знала об окружающем мире и много о чем не думала. Она даже и не читала ежедневные газеты. Тем не менее, вся ее натура противилась тому, что они ей внушали.
Над ее словами и ценностями они смеялись. Ее любовь к ведению домашнего хозяйства и кулинарии они считали проявлениям буржуазного духа. Обручальные кольца – проявлением мужского шовинизма. Сам брак – чисто буржуазным путем закабаления женщины. Моногамия – типично буржуазное изобретение, отрицающее свободу мужчины и женщины. Покупку новой мебели и разведение газонов они в равной степени сочли разбазариванием денег, которые могли бы служить благу бедняков. Ее спортивный автомобиль – игрушка, которой забавляются капиталисты в то время, как бедняки умирают от голода. Тем более они отрицали возможность отмечать день рождения.
Она изучала историю искусств – они считали, что это время она должна была посвятить народу. Они считали, что черные и другие угнетенные народы могут возглавить борьбу за освобождение. Только народы третьего мира знали, как вести эту борьбу. Белые для этого дела не годились. Тем более, что с исторической точки зрения они проявили себя предателями дела угнетенных народов.
– Белые браться и сестры должны гордиться тем, что им выпало такое счастье – сражаться под руководством черного фельдмаршала, – часто повторял Чин…
Ее продержали в заключении пятьдесят семь дней – пока она, считавшая, что каждый день может быть последним, в страхе за свою жизнь не заявила, что готова присоединиться к террористам. Чтобы убедиться в ее надежности, Патрицию заставили участвовать в ограблении банка.
Впрочем, вопрос о том, почему она все-таки присоединилась к террористам, не так прост: он многие годы занимал американских психологов, пытавшихся истолковать ее мотивы.
