Императрица со старой Разумихой весьма быстро сошлась, она искренне полюбила мать Алексея Григорьевича, такожде, как и Наталья Демьяновна государыню. Свекровь осыпала ее ласками, заботливо кормила, холила и беспрестанно благодарила за все благодеяния, сыпавшиеся от государыни на ее семью. Особливо благодарила за младшенького сыночка Кирилла, посланного в чужие страны на обучение. Да не одного, а то бы дитя потерялось бы, а с добрым попечителем, Григорием Тепловым. Дай Бог здоровья ему и его семье!
Императрица с большим удовольствием провела в ее доме не одну неделю, прежде чем двинуться дальше, к Киеву.
Великий князь ехал с обер-гофмаршалом Брюммером, обер-камергером Берхольцем и Дуккером. Екатерина Алексеевна путешествовала в другой карете, с матерью, фрейлинами и обер-гофмейстериной Марией Андреевной Румянцевой, которая всю дорогу поминутно выглядывала в окошко и дивилась переменчивой красоте природы и встречающимся на дороге крестьянам.
– Ах, какой запах прекрасный, лесной, – говорила графиня, когда проезжали березовые леса. – Как я люблю наши русские березоньки! Как они стройны и красивы!
– Как, однако, уже пожелтели листья, – заметила Иоганна.
– Да, скоро осень. Наступят холода, – грустно согласилась одна из фрейлин.
Герцогиня попыталась отвлечь ее от печальных мыслей:
– Вы не печальтесь. Холодно будет на улице, а у нас шубы, а дома и во дворце печи топятся.
– О себе не печалюсь, – ответила та. – Вот народ тяжко переживает зиму. Одним одеться не во что, другим нечем топить…
– Я вижу, им и летом особенно не во что одеться, вон, колико на нашем пути оборванных встретили, – заметила Екатерина.
– Права, права ты, матушка! Все правильно примечаешь. Беден у нас народ. А все потому, что бесправен. Закрепощен.
– А почему так? Ужели по-другому не может быть? У нас в Пруссии такой страшной нищеты не увидишь. Почему же у вас иначе?
– Не знаю. Испокон веков так.
– Бедные… Кланяются, на колени становятся, крестят наши повозки…
– Кланяются, ибо любят нашу государыню-матушку.
– Ведь она – помазанница Божья, к тому же Петрова дщерь.
Сердце юной принцессы сжималось при виде суровых лиц простого народа, вышедшего приветствовать свою царицу.
– Ой, смотри, матушка, какой страшный дядька бородатый стоит с синей холщевой котомкой. Видишь?
– Похож на разбойника. Немолодой…
– Он улыбнулся! Смотри, какой же он разбойник, когда у него улыбка ангельская?
И в самом деле, страшный на вид мужик в мгновенье изменился. Глаза засветились неиссякаемой кротостью, обнажились крепкие белые зубы. Он махал рукой и что-то говорил.
