Прием, оказанный императрице в Толстодубове, под Глуховом, на самом рубеже Украйны, оказался отменным. В нем принимали участие двенадцать полков и несколько отрядов из надворной гетманской хоругви. Полки выстроились одним фронтом, в два ряда. Первый полк, отсалютовав царице знаменами и саблями, скакал вдоль всей линии до других полков и останавливался за последним, второй повторял то же самое, и, таким образом, государыня видела вытянувшуюся вплоть до Глухова неразрывную цепь скачущих полков. Доехав до городских ворот, государыня, довольная приемом, вышла из кареты и направилась со своей свитой пешком в Девичий монастырь, где отслушала обедню. Из монастыря государыня поехала в карете на монастырский двор и дала аудиенцию всем старшинам. Потом был обед, а вечером танцы. На следующий день через Разумовского подали прошение о гетмане. Милостиво приняв прошение, в тот же день Елизавета Петровна поехала далее. Подобные встречи произошли в Кролевце, Нежине и Козельце. Из Киевской академии выписали вертеп, в коем певчие пели, а семинаристы представляли божественные зрелища в лицах и пели поздравительные кантаты.
В деревне неподалеку от города Козелец государыня остановилась погостить у матери своего тайного мужа, Алексея Разумовского. Предупрежденная, Наталья Демьяновна встречала их по-простому, вместе со всем своим многочисленным семейством: дочками, внуками, племянниками. Встреча матери с сыном, коего она давно не видела, была знаменательна: она не признала подошедшего к ней Алексея, и, приложив к глазам ладошку, всматривалась в каждого, кто приближался к ней. Да и как узнать в холеном разодетом царедворце своего сына! Алексей Григорьевич даже растерялся, но сняв шляпу, приблизился к матери, что-то сказал на украинском языке. У матери округлились глаза, и она, растерянно всплеснув руками, вскрикнула:
– Алексей Григорьвеич, ты ли это, сынок мой?
– Я, мамо, я! – радостно обнял мать граф.
Наталья Демьяновна и Елизавета Петровна прослезилась.
– Се наша императрица, Елизавета Петровна, – представил Алексей свою государыню. – И статс-дама Мавра Егоровна Шувалова, подруга ее.
– Царица! – уставила на Елизавету совершенно изумленные глаза старая Разумиха.
– Царица, царица, – засмеялся Алексей Григорьевич.
Елизавета Петровна сердечно обняла ее. Из глаз Натальи Демьяновны паки полился поток беззвучных слез, и пока все шли к ее недавно отстроенному новому дому, она украдкой недоверчиво посматривала то на своего сына, то на государыню.
