— С победой, Ваня!
Сергеев поднял голову. Перед ним стоял вырвавшийся наконец из объятий болельщиков Женька Курочкин, а рядом с ним — Нина. Синие глаза её излучали тепло. «Так вот чьи это глаза были!» — запоздало сообразил Иван, а Курочкин возбуждённо тараторил:
— А здорово мы их разложили! Жаль, что не смог я с самого начала играть, а то бы мы очков тридцать им дали! Ну, ничего, в следующий раз дадим, лишь бы сердце меня снова не подвело.
Сергеев болезненно поморщился. Нет, на Женьку он совсем не сердился — может, и правда ему нельзя играть. Сам никогда не хвастаясь, больше всего он не любил этого в других. А Женька ничего не замечал:
— Нет, а Ирка-то, Ирка какова! Соизволила почтить матч своим присутствием ровно на полминуты. «Какой счёт? Ах, наши проигрывают?» — и от ворот поворот!
— А разве она была? — постарался как можно безразличнее спросить Сергеев.
— А как же! С братом приходила.
Женька ещё что-то продолжал говорить, но Иван уже не слушал его. «С братом, с братом!» — радостно стучало в его голове. «Чего это я радуюсь? — внезапно подумал он. — Ну, и что же из того, что с братом? Мне-то не всё равно?» Но, очевидно, действительно было не всё равно, радостный голос в душе продолжал твердить: «С братом! С братом!»
«Уж не влюбился ли я?» Тревожная мысль подхлестнула сердце, и оно забилось гулко и взволнованно. «Глупости!» — отмахнулся он, но ехидный голосок подтвердил: «Конечно, влюбился!» «Ну, а если и влюбился, что тогда?» — оборвал его Сергеев, и ехидный голосок сразу замолк.
— Ты что, оглох, что ли? — услышал он Женьку Курочкина. — Третий раз спрашиваю: домой пойдёшь?
Иван поднял голову. Нина выжидательно смотрела на него. Было в её взгляде что-то светлое и радостное, и Сергееву неожиданно стало не по себе, словно он взял что-то у этой тонкой девушки и отдать не может.
— Пошли, — буркнул он, поднимаясь на ноги.
Они вышли в школьный двор. Болельщики всё ещё не расходились. Разбившись на группки, они оживлённо обсуждали все перипетии прошедшего матча.
— А свинья этот защитник, — негромко проговорила Нина, тронув Ивана за рукав небрежно накинутого на плечи пиджака.
— Ну, свинья — это чересчур громко, — пожав плечами, спокойно ответил Сергеев. — Просто увлёкся парень игрой. Он и сам не ожидал, что так получится.
— Нет, свинья! Знаю я таких! На любую подлость готовы, лишь бы не проиграть!
— Баскетбол — это не балет! — вмешался в разговор Курочкин. — Там иногда грубят.
— Гнилая теория! — зло повернулась к нему Нина. — Спорт — это, если хотите, тоже искусство, а искусство всегда должно быть красивым! А какая же красота в грубости? Грубят только те, у кого самолюбия больше умения. Не может честно победить — ломай противнику руки и ноги. Так, что ли?
