Бринн уже собрался выходить. Он зажал под мышкой трость и сунул в карман «Американских пэров» Сомерсета. Никогда не выходил он из дому без этого надежного провожатого.
Напоследок он приколол к отвороту пиджака золотой значок в виде восходящего солнца — эмблему его звания. Бринн был уже камергер второго разряда и немало этим гордился. Многие считали, что он еще молод для столь высокого звания. Однако все сходились на том, что Бринн не по возрасту ревностно относится к своим правам и обязанностям.
Он запер квартиру и направился к лифту. Здесь уже стояла кучка жильцов, в большинстве — простые обыватели, но были среди них и два шталмейстера. Когда лифт подошел, все расступились перед Бринном.
— Славный денек, сэр камергер, — приветствовал его бой, нажимая на кнопку лифта.
Бринн склонил голову ровно на дюйм, как и подобает в разговоре с простым смертным. Он неотступно думал о Бакстере. И все же краешком глаза приметил в кабине лифта высокого, ладно скроенного мужчину с золотистой кожей и широко расставленными глазами. Бринн еще подивился, что могло привести этого человека в их прозаический многоквартирный дом. Почти все жильцы были ему знакомы по ежедневным встречам, но скромное положение этих людей позволяло ему не узнавать их.
Когда лифт спустился в вестибюль, Бринн уже и думать забыл о незнакомце. У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в разговоре с Бакстером и хотел заранее все взвесить. Выйдя на улицу в пасмурное, серенькое апрельское утро, он решил позавтракать в кафе «Принц Чарльз».
Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
— Ну-с, что скажете? — спросил Аауи.
— Похоже, с ним каши не сваришь! — сказал Роджер Битти.
Он дышал всей грудью, наслаждаясь свежим, чистым воздухом. Какая неслыханная роскошь — наглотаться кислорода! В их время даже у самых богатых закрывали на ночь кран кислородного баллона.
Оба следовали за Бринном на расстоянии полу-квартала. Его высокая, энергично вышагивающая фигура выделялась даже в утренней нью-йоркской толчее.
— Заметили, как он уставился на вас в лифте? — спросил Битти.
— Заметил, — ухмыльнулся Аауи. — Думаете, чует сердце?
— Насчет его чуткости не поручусь. Жаль, что времени у нас в обрез.
Аауи пожал плечами.
— Это был наиболее удобный вариант. Другой приходился на одиннадцать лет раньше. И мы все равно дожидались бы этого дня, чтобы перейти к прямым действиям.
— По крайней мере узнали бы, что он за птица. Такого, пожалуй, не запугаешь.
