Гордячка в треснувших очках
Или лысеющий толстяк?
Никто не знал - ни клерк, ни босс,
Ни в холле девушка с ведром,
Кому ни задавал вопрос
Никто не помнил ни о чем.
...Должно быть, он воскликнул: "Черт!"
Когда, на ощупь свет включив,
Увидел этот натюрморт,
Похожий на внезапный взрыв,
Не то горящий жаром клен,
Не то пурпурных астр,
Что должен после похорон
Украсить бледный алебастр...
А впрочем, домыслы не в счет.
И что такое смерть певца?
Мелодии последний взлет
И замиранье бубенца.
Пусть вновь промчится грузовик
И озарится потолок,
Но ты, поэт, и в этот миг
Отвержен, но -не одинок.
Перевод Григория Кружкова
On translating "Eugene Onegin"
1
What is translation? On a platter
A poet's pale and glaring head,
A parrot's screech, a monkey's chatter,
And profanation of the dead.
The parasits you were so hard on
Are pardoned if I have your pardon,
O, Pushkin, for my stratagem:
I travelled down your secret stem,
And reached the root, and fed upon it;
Then, in a language newly learned,
I grew another stalk and turned
Your stanza patterned on a sonnet,
Into my honest roadside prose
All thorn, but cousin to your rose.
2
Reflected words can only shiver
Like elongated lights that twist
In the black mirror of a river
Between the city and the mist.
Elusive Pushkin! Persevering,
I still pick up Tatiana's earring,
Still travel with your sullen rake.
I find another man's mistake,
I analyze alliterations
That grace your feasts and haunt the great
Fourth stanza of your Canto Eight.
This is my task - a poet's patience
And scholiastic passion blent:
Dove-droppings on your monument.
1955
К переводу "Евгения Онегина"
1
Что перевод? Прикрытый крышкой
Блистательный поэта бред,
Крик попугая, треп мартышки
И грубо попранный секрет.
О Пушкин, строгость к паразитам
Прибереги, - из них маститый
Путь непростительный нашел;
Таинственный исползав ствол,
Достиг я корня, напитался;
Язык твой зная назубок,
Взрастил затем я свой росток,
Который рос и превращался
В соцветие тернистых проз
Сестер твоих сонетов-роз.
2
Слова дрожат лишь, отражаясь,
Как городские огоньки,
Что пляшут, прячась и являясь,
На черном зеркале реки.
Поэт! Твой спутник неустанный,
Ношусь я все с серьгой Татьяны,
И все со мною твой чудак.
Ищу коллег неверный шаг
И нахожусь в плену созвучий,
Что так украсили собой
Четвертый стих главы осьмой.
Перевод Михаила Блюмина
В сети Интернет: Литературная страница Михаила Блюмина
http://www.geocities.com/SoHo/Atrium/5307
