, ни в личные дела принца, ни во внутренние дела каждого государства. Это были священные сферы. Однако порой у принцев появлялись капризы, с которыми англичане не могли мириться. Раджа Капурталы сильно разозлился, когда англичане не позволили ему взять на службу личным секретарем немца по имени Рудольф Колер. «Нежелательно для раджей брать на службу иностранцев европейского происхождения, — ответили ему в политическом департаменте, — поскольку они могут причинить нам вред, например передать важную информацию русским, которые хотят утвердиться на субконтиненте. Правительство Индии неодобрительно смотрит на наем иностранцев индийскими государями. Мы можем доверять одной нации — англичанам, и то, к сожалению, не всем». Раджа счел, что они перешли грань, и продолжал настаивать на том, чтобы взять к себе немца. Доктор Варбуртон, которого проконсультировал секретарь Пенджабского правительства, составил негативное донесение по поводу найма Колера, приводя очень весомый довод: немец крайне плохо говорит по-английски, а значит, из него получится никудышный секретарь.
Джагатджит не на шутку рассердился и даже приболел на некоторое время, как ребенок, чей каприз не был удовлетворен. Он написал секретарю правительства, что радже Долпура позволили нанять француза, почему же ему не позволяют нанять немца? Англичане решили замять это дело, нанеся сокрушительный удар. В один прекрасный день во дворец явилась полиция с приказом, предписывающим немцу покинуть страну. В результате Рудольф Колер больше никогда не вернулся в Капурталу. Оперативность действий полиции объяснялась тем, что доктор Варбуртон написал донос относительно того, что «раджа находится под влиянием немца, который вытягивает из него деньги и принимает участие в скандальных событиях». Вероятно, врач имел в виду знаменитые оргии, на которые их приглашал раджа Патиалы. Письмо Варбуртона заканчивалось следующими словами: «Раджа вне себя, оттого что ему дали отрицательный ответ на вопрос о найме Рудольфа Колера, и не поддается увещеваниям по поводу необходимости выполнять свой долг». Раджа рассердился.
После истории с немцем Джагатджит понял, что столкновение с властями ничего не дает. Настроенный в любом случае взять с собой в поездку рани Канари — нельзя было допускать, чтобы сворачивалась сперма, — он предпочел больше не настаивать и, пока заканчивалась подготовка к отъезду, привел в исполнение секретный план. «Сотни моих подданных стояли по обе стороны шоссе, желая мне приятного путешествия и выражая грусть в связи с моим временным отсутствием», — записал он в своем дневнике в день отъезда. Проезжая через Агру 8 марта 1893 года, он спросил себя, удастся ли ему в Европе увидеть такой же великолепный памятник, как Тадж-Махал. Гораздо позже раджа написал, что из всего того, что он видел в мире, Тадж, «единственный и несравненный», был «сокровищем планеты».
