За спиной у него раздался кашель и сердитый голос произнес:
– Мальчишка, что ж ты не подождал меня сегодня?
Обернувшись, Сан Нам увидел своего четвертого адибая[3], который стоял, опираясь на бамбуковый костыль.
– Четвертый адибай, я заходил утром к вам в маги,[4] но нашел там только ваш кисет, оставленный на кудуре[5].
– Ладно-ладно, адыри[6], я не сержусь. Я на самом деле похвалить тебя хочу. Три лунных дня назад я с раннего утра был на рынке и продал одному заезжему моксаними[7] все твои картины. Я думаю, он из свиты принца Чосона, потому что не пожалел кыми дони[8]. А напоследок он сказал мне:
«Если в следующий раз ты представишь мне своего племянника и принесешь такие же искусно выполненные картины, то я куплю их все для принца Чосона, и ты получишь много золотых монет».
На это я ответил: «Моксаними, небо одарило моего племянника талантом, но он с пяти лет пишет свои картины углем от сгоревшего хвороста. Будь у него краски, он бы такое сотворил, что само солнце поблекло бы в сравнении!»
«Ладно, старик, – сказал этот богатый господин, – приходи завтра на это же место: посмотрим, что пошлет нам бог. Переждем закат солнца, и его утренние лучи вернут нам вчерашнюю мечту». После этого он сел в свой паланкин, и слуги в камышовых шляпах подхватили его и побежали рысцой, расталкивая прохожих. И вот, посмотри-ка, что я получил от него сегодня.
С этими словами младший дядя развязал свой узелок, и на траву посыпались бамбуковые пеналы с красками. Яркое многоцветье засверкало в лучах полуденного солнца, и будто радуга разлилась в небе над грязным птичьим двором, над свинарником, где хрюкал трехлетний боров, над камышовым курятником, на крыше которого сидели дикие горлицы. Казалось, что дядя Сан Нама рассыпал в этом убогом хозяйственном дворе цвета радости, кусочки неба, нечто такое, что жителям деревни даже и не снилось никогда, потому что они никогда до этого не видели настоящих красок.
Сан Нам быстро схватил пеналы и бросился к дому, на ходу запихивая их за пазуху. Уже у двери он спохватился, остановился как вкопанный, круто повернулся и трижды поклонился до земли четвертому адибаю, прижимая к сердцу небесный дар.
– Четвертый адибай, я клянусь, что оправдаю ваши надежды! Лицо юноши сияло радостью, а над головой его светилось радужное кольцо – но его видел только дядя Сан Нама, а его мать и бабушка, смотревшие на все это с крыльца, увидели только, как их сын и внук кланяется своему дяде с почтением и обожанием в глазах.
