– На самом деле они не работают, лишь включены в сеть. И только для того, чтобы украсить помещение. Ведь без должного освещения нет и праздничного настроения, не так ли? Пусть они выполнят роль китайских фонариков или фейерверков.
– Великолепно! Но что же мы празднуем? Первый показ твоей исчезающей ткани вчера вечером?
– Это, – ответил Лукас, – уже в прошлом. Сегодня после полудня я получил еще одну новость: результат биологических тестов, который я с нетерпением ожидал, хоть они и были формальными. В моей «Формуле 8» нет ни следа токсичности, и она полностью переносима! Я знал это и раньше, но хотел быть уверенным на все сто процентов, чтобы не отравить тебя. Все о’кей! Мыши и морские свинки остались такими же резвыми, как и я, когда переходил от белого вина к красному и от шампанского к шартрезу. Кстати, что будем пить сначала?
Эммануэль посмотрела на вино и воскликнула:
– Ну и поворот! Но почему же ты изменил своим винам из Прованса? Они в чем-то провинились перед тобой?
– Нет. Но я их пью каждый день: это своеобразное топливо для мыслей, оно не подходит для развлечений.
Эммануэль хотела бы, чтобы Лукас еще немного рассказал о результатах исследований, ей не все было понятно.
– Лукас, обычно ты выражаешься яснее. Что еще ты изобрел? Нечто съедобное?
Он почувствовал в ее голосе опасение и развеселился:
– Не бойся! Впрочем, узнаешь за ужином. А теперь – за дело!
Он положил в печь полупрозрачный контейнер, с которого снял крышку.
– Что это? – спросила Эммануэль.
– Пирог из гусиной печени.
– Самонагревающееся суфле!
– Нет, оно превращается в бабочку. Ты видишь лишь куколку. Пока она будет эволюционировать, у нас будет время для закуски.
– А есть еще и закуска?
– Да, но только одна: авокадо с икрой, королевской икрой, как меня уверяли. Очень бледной. Как жемчуг. Она – молочная.
Эммануэль восхищенно присвистнула.
– На десерт, – завершил Лукас, – мы вернемся к более привычной кухне: к торту с манго.
* * *
Эммануэль помогла Лукасу накрыть на стол. Она пожалела, что он не подумал о цветах, и предложила зажечь свечи.
Эта идея, по всей видимости, шокировала Лукаса:
– О чем ты говоришь? Оттуда у меня это старье? Может, тебе еще и цветы нужны?
«Даже у гениев есть свои недостатки, – мысленно утешила себя Эммануэль. – Так или иначе, для моего дыхания это пойдет на пользу. Нарциссы Аурелии меня прилично одурманили».
Ужин удался на славу, хорошее настроение Эммануэль и Лукаса преобразовалось в приятную эйфорию. Эммануэль свернулась калачиком в большом кресле из синтетической кожи и стали, которое служило Лукасу наблюдательным постом, когда тот был один. Сам он расположился на семицветной подушке. Эммануэль отметила, что не видела ее раньше.
