Но в тот день у молодого человека не было времени для искусствоведческих изысканий: ветер стих и развеял все эти химеры с такой же внезапностью, с какой их и породил.
Эммануэль пришла в себя, быстро привела в порядок одежду и сунула руку в карман Лукаса, чтобы найти там ключ и открыть входную дверь.
Пронзительный свист заставил девушку отпрянуть назад с такой скоростью, будто ее укусил зверь.
– Виноват! – извинился ученый. – Я не обновил отпечатки пальцев.
Взяв пакеты поудобнее, он вытащил ключ, сдавил его большим и указательным пальцами и затем вновь вставил в замок. Дверь тут же открылась.
Эммануэль с запозданием подумала, что этот дом полон загадок. И она высказалась в свойственной ей манере:
– Ты мне еще не показывал свою гремучую змею.
– Я хочу научить ее распознавать твои отпечатки. Ведь лифт уже повинуется твоему голосу. Если получится, я смогу наконец дать тебе ключ.
– Зачем?
– Потому что ты – единственный человек, которого я принимаю в своем доме с удовольствием. Кто еще посмеет позвонить в мою дверь, когда я работаю, и при этом получит от ворот поворот?
– Ты хоть иногда не работаешь?
– Например, сейчас. Ты не заметила, что я надел фрак?
– Заметила. И мне очень нравится его цвет. Тебе он идет гораздо больше, чем твои каторжные одежды.
Но потом Эммануэль все же не удержалась от реплики:
– К чему эти излишества? Праздничная одежда, поход в магазины?
Но внезапно она прервала свою эскападу и восхищенно воскликнула:
– Святая Маргарита Мария Алакок![16]
Лукас нажал на выключатель, который управлял общим освещением лаборатории. Но прожекторы и потолочные светильники остались погашенными. Вместо их неподвижного света в широкий прямоугольник, куда дневной свет проникал лишь фильтрованным, смягченным – шепчущим, как любила говорить Эммануэль, – из бойниц, пробитых высоко на стенах, по всей комнате вдруг заискрилось, задрожало перемещающимися бликами сияние изумрудов, топазов, аквамаринов, бирюзы, гранатов, сапфиров, аметистов, карнеолов, опалов и рубинов.
– Как красиво! – воскликнула Эммануэль. – Я как будто в космосе! Как тебе удалось привлечь столько метеоритов и настроить игру их света?
Но ее практичность взяла верх над поэтическим настроением, и, прежде чем Лукас успел ответить на первый вопрос, она спросила:
– Все эти включенные приборы и лампочки не перегреют твое оборудование? Не повредят твоим микросхемам? Не взорвут мозг компьютерам? Я раньше замечала, что у тебя работают одновременно не больше четырех-пяти компьютеров.
