От прозрачной Быстринки не осталось и следа, она высохла без остатка, словно слеза на щеке. По какой-то прихоти судьбы сохранился только Изначальный столб – огромный, мощный, выкрашенный в чёрный цвет, он стоял на площади со дня основания города. Вокруг него носили новорождённых посолонь, мертвецов – в другую сторону, здесь давались клятвы супружеской верности, отсюда уходили воины на священный бой… Теперь он стоял накренясь, как веха на могиле, и весь мир, казалось, вертелся вокруг него, причём отнюдь не по солнцу…
– Эх, яблоки-то так и не собрали, – нарушила вдруг тишину Остроглазка. – А год был – подпорки ветвей удержать не могли…
Слёзы душили её, рвались наружу. Да толку-то, слезами беде не поможешь… Бежала по кругу единственная мысль – о бабке. О вещей старой колдунье, которая, видят боги, всё знала наперёд… И отправила внучку подальше – за грязью озёрной, никому больше не нужной. Отправила и внука своего Шустрика, только в другую сторону… Всё верно бабушка рассчитала: кто-нибудь да уцелеет. Только не будет по-твоему, разлучница-судьба, потому что Шустрик тоже вернётся. Непременно вернётся. И она, Остроглазка, дождётся его, обязательно дождётся. Потому что ей больше некого ждать…
– Ох, все кожи пропали, вот беда, – подавленно вздохнул Лось. – Как людям в глаза посмотрю, договор ведь?..
Какие покупатели, какие кожи? Про такое и говорят – снявши голову, по волосам плакать. А небось не говорили бы, если бы люди именно так себя не вели.
– Ползень проклятый. Всех сожрал, – прошептала с ненавистью Соболюшка. – Всех-всех, утроба ненасытная! И старых и малых. Чтоб ты лопнул, своим же огнём нутряным сгорел…
Не обнять ей больше Светланку, меньшую сестрёнку. Уже невестилась девка, но так и ушла нецелованной. Не успела поводить хороводы в истомном свете костра. Не познала крепких мужских рук, не ощутила, как это – свечкой таять в их жарком кольце…
– Сожрать-то сожрал, только не своей волей. – Стригун бережно обнял её за плечи, притянул к себе. – Мыслю, всё дело в звезде, что промчалась давеча по небу. Небось кусок откололся, попал в Большой горб и накликал Ползня… А уж тот и обрушил полгоры, вишь какую яму устроил. – И он указал на другую сторону долины, где на месте Большого горба творилось несусветное: злобно полыхало пламя, густо клубился чёрный дым и грохотало так, что содрогались скалы.
– Правда твоя, всё дело в звезде, – задумчиво кивнул Славко. – Давайте спустимся, поглядим, что и как. Разговорами делу не поможешь.
