«Конечно, он не любил ее… Дочка ростовщика… Солидное приданое, дом на одной из лучших улиц Кемпера… Мариэтта сказала бы, что у Жерара вместо сердца математические счеты. Ну и что? Не он первый, не он последний, в конце концов… – Тут у Антуана мелькнула другая мысль: – Интересно, а я бы смог выдержать это искушение большими деньгами, к которым прилагается такая супруга? Да хоть озолоти меня, я бы не смог… охота каждый день видеть рядом с собой такое страшилище… Хотя я, наверное, несправедлив, – одернул он себя. – Может быть, она добрая, хорошая, домовитая женщина… В конце концов, внешность – это далеко не все».
Но тут же он понял, что опять лукавит и что внешность очень даже важна; к примеру, та женщина в доме рядом с маяком, которая, несмотря на свою болезнь, поразила его воображение, – разве он обратил бы на нее внимание, будь она уродиной? Да он бы и думать о ней не стал.
Пока в столовой накрывали на стол, несколько раз звонили в дверь – это были сослуживцы Жерара и просто знакомые, которые узнали печальную новость и явились выразить свои соболезнования. Вдова, овладевшая собой, вела себя так, как полагается держаться в данной ситуации, однако у Антуана почему-то создалось впечатление, что она мягко, но настойчиво стремится избавиться от посетителей. Когда пришло время идти к столу, в дверь снова позвонили, и Луиза обернулась к горничной с недовольным видом.
– Катрин, я не могу больше никого принять… Извинись и скажи, что я слишком устала. И не впускай в дом никого, слышишь?
– Да, сударыня.
«А она, однако, дама с характером», – подумал Антуан; и не сказать, чтобы ему это не понравилось, потому что он не любил слабохарактерных людей. Хозяйка и гость перешли в столовую. Здесь на стенах висели картины, изображающие не лошадей, а кошек, и Луиза, заметив озадаченный взгляд инспектора, поторопилась объяснить, что в детстве у нее была кошка, которая была ей как лучший друг, и когда эта кошка умерла, она очень горевала и не стала заводить другое животное, хотя кошек любит до сих пор. Это маленькое отступление сказало Антуану куда больше о характере его спутницы, чем мог бы сообщить самый длинный разговор. Конечно, в детстве она была несчастна, и, конечно, она не дружила с другими девочками – ведь для них она была уродлива и к тому же дочь ростовщика, которому их родители были кругом должны. Неудивительно, что всю свою симпатию она обратила на кошку.
Обед, к некоторому удивлению Антуана, оказался даже в чем-то лучше, чем у искусницы Мариэтты, а выбор вин особенно впечатлял. Слушая похвалы гостя, хозяйка дома даже порозовела от удовольствия.
