Он вынимает из кармана газету. Одно место резко отчеркнуто карандашом: «Со всей серьезностью мы должны обратить внимание товарищей анархистов на некоторые факты, имевшие место не далее как вчера, когда на одном фронте, близком к столице, часть бойцов сначала сражалась очень хорошо, а потом вдруг отступила в тот момент, который она нашла для себя нужным, и заявила, что подчиняется только своему (анархистскому) комитету. Подобное положение надо немедленно исправить».
– Вы в своей гражданской войне, я знаю, немедленно расформировывали подобные части, а ответственных за дезертирство сурово наказывали. А у нас об этом спокойно полемизируют в газетах!
Он очень печален. Всё идет не так. Всё идет не так, как в России. Это толедский рабочий-металлист, он так хочет, чтобы всё шло как в России! Я не знаю, как утешить его.
– Мы в Москве и в Ленинграде очень подробно изучали французскую и свою собственную революцию тысяча девятьсот пятого года, но не копировали их в ноябре семнадцатого года. Это только мещане выдумали, будто «ничто не ново под луной». Испанские рабочие сейчас борются вместе со всем народом за демократическую республику, против фашизма, – в этой борьбе вы создадите много новых форм организации.
– А комиссары?
Он спрашивает, потому что он комиссар.
Для перелома в войсках, для поднятия дисциплины Коммунистическая партия послала на днях несколько десятков человек, политически передовых, побывавших в боях. Они уже работают в частях, там, где больше беспартийных крестьян, членов социалистических профсоюзов и коммунистов. Они жадно нахватывают, где можно, начатки военной тактики, залезают в старые энциклопедические словари и школьные учебники, по нескольку раз смотрят в кино «Чапаева», учатся и учат одновременно.
Партийные комиссары пробуют цементировать разнохарактерный состав частей. Они пытаются контролировать приказы офицеров и – одновременно воздействовать на солдат при выполнении этих приказов, хотят вышибать сомнительных людей и создавать авторитет, доверие преданным республике командирам, которых при неудачах солдаты обвиняют в предательстве.
Комиссаров пока никто формально не утверждал, работают как выборные лица, с полномочиями от собрания бойцов. Роль их очень трудна. Надо примирять и объединять в одной роте пять разных партий.
Мы подходим к краю холма. Неподалеку от него высится второй. Группа крестьян в черных сатиновых блузах с огромным рвением насыпает нечто вроде земляного вала, какие воздвигались во времена Чингисхана. Комиссар осматривает эту фортификацию с некоторым сомнением. Ни правительство, ни военное министерство, ни генеральный штаб – никто не пришел ему на помощь; он сам, толедский слесарь, должен в критический момент создавать по своему разумению заслон против армии Франко – Муссолини – Гитлера, наступающей на республику. Он углубляется в пожелтевшую книжку с чертежами. Это руководство по постройке сельских плотин. Он размышляет. Подзывает крестьян. Вместе с ними долго совещается. Совсем забыл обо мне. И, только случайно обернувшись, храбро улыбается:
