Величественный и красивый горный и приморский край. Глубокие ущелья, острые нагромождения и складки изрезали и вздыбили эту землю. Дороги бегут, возносятся и падают смелыми спиралями. Быстрые реки свергают ледяные воды с высот и, прорвав себе выходы через горные цепи, низвергаются прямо в Атлантический океан. Снежные вершины Морсин и Арамо строго повелевают над горизонтом. В горах и ущельях запрятаны маленькие города и поселки. Это Швейцария плюс Донбасс и немного дальневосточного Приморья. Для Кавказа это слишком мокро и туманно. Совсем недавно эти красоты были приманкой для самых изысканных и избалованных путешественников. Сейчас здесь сезон никак не для туристов. Все течет, все сочится, да и хлеба нет, да и общая обстановка совсем не уютна. В ущельях гремят выстрелы, льется кровь.
Мы сильно задержались в дороге: почти на каждом повороте Кармен выходил снимать поразительные виды; я сердился, ругал его; и тотчас же сам уговаривал снять еще один пейзаж, еще одну лощину, еще одну упряжку могучих быков с шерстяными подушками на головах. Не много из этих съемок получится – туман не развеивался ни разу.
В Льянес на постоялом дворе нас встретил Анхелин, секретарь астурийского областного комитета коммунистов, и повез дальше до Хихона в своей просторной карете «Испано-Суиса». В город приехали поздно вечером, отелей здесь никаких нет, все занято дружинниками и беженцами из Овиедо. Комитет не имеет отдельного здания, он занимает одну большую квартиру в жилом доме, – тут же и обедают и спят. Встретили очень радушно, как-то просто и по-братски. Жена Анхелина готовит на всех, жены других членов комитета стирают общее белье, следят за чистотой в комнатах.
За столом засиделись допоздна, рассказывали друг другу: они – о здешних делах, мы – о Москве, которую здесь любят, словно вторую родину. Много астурийцев были и работали в СССР после восстания тридцать четвертого года.
Этот край отделен сейчас от мира не только природой. С запада и юга его прижимают фашистские войска из Галисии, Леона, Бургоса. С моря обстреливают мятежные крейсера. Тонкая полоска вдоль берега соединяет этот район с Сантандером и Страной басков, а дальше, в Сан-Себастьяне, в Ируне, опять фашисты. Главный город Астурии, Овиедо, почти целиком занят большим, отлично вооруженным гарнизоном мятежников.
Все-таки астурийские пролетарии пока самые передовые бойцы испанского народа. Здесь уже есть организация, боевой опыт, твердый, упорный стиль борьбы в труднейших условиях. Анхелин – молодой, но серьезный, вдумчивый человек, рабочий, он трезво видит всю сложность положения. Коммунисты в боевой обстановке выдвинулись на передний план, но комитет старается это не подчеркивать, он не хочет отодвигать от руководства краем социалистов, у которых здесь старые связи и опорные пункты в рабочем движении, в профсоюзах. Анархистов здесь мало; левые республиканцы – мелкобуржуазная партия, хотя и участвует в управлении, в политической жизни совсем почти незаметна; ликвидировав заводчиков и горнопромышленников, местная власть увлеклась и заодно социализировала мелкую, кустарную промышленность, мелкую торговлю – все, чуть ли не до чистильщиков сапог. Анхелин почесывает затылок, он признается, что в Астурии Народный фронт не совсем в полном комплекте…
