Мы убого шагаем без зонтиков, но беда не в этом, а в Лине. Пройдя десять шагов, я ясно вижу, что с Линой мы здесь не жильцы. Перед отлетом Кармен и я на всякий случай сбросили моно, переоделись в штатское. А бедная девушка села в самолет в своих драных бумажных солдатских штанах, в огромных ободранных башмаках, в которых она топала на Гвадарраме и варила бойцам суп под Толедо. Курчавая, блестящая грива, большие губы на креольском лице – всё вместе это в лучшем случае, для детского фильма «Хижина дяди Тома», но не для этих недострелянных буржуев.
Мы погнали ее покупать юбку, но магазины все закрыты на обед. Пошли в ресторан на набережной – в нижнем этаже, в кафе и в баре, много народу спекулянтского вида, появление нас и Лины в штанах встречено враждебным гулом. Поднялись наверх – официант во фраке, тоже очень злой, в полном молчании подал прекрасный обед – рыбу, утку, артишоки, сыр – то, от чего в Мадриде уже почти отвыкли. Только хлеба по маленькому ломтику: здесь, на севере, нет хлеба.
В партийном комитете рассказали, что в Сантандере еще полно фашистов, республиканская власть слаба и засорена, с положением справляется плохо. Связи с центральным правительством почти никакой, гражданский губернатор и комитет Народного фронта управляют, как бог на душу положит. Недавно был придуман (или подсказан) трюк: власти составили список наиболее подозреваемых в симпатиях к мятежникам, в том числе военнообязанной молодежи, их вызвали – предложили либо уезжать за границу, либо остаться с перспективой попасть в тюрьму. Большинство, конечно, предпочло заграничные паспорта, они уехали во Францию, и некоторые, даже не останавливаясь, отправились прямо в Бургос и Саламанку, в штаб мятежников. Сантандер часто посещают иностранные пароходы, никто не разбирается толком в их происхождении и назначении; недавно английский пароход, постояв десять дней в сантандерском порту, набрав груза и каких-то людей, ушёл из Сантандера якобы в Лондон, а на самом деле – прямо в фашистский порт Виго.
Сам партийный комитет тоже здесь слабенький, видимо влиянием большим не пользуется и идет на поводу у других партий.
Поговорили по телефону с Хихоном. Астурийцы очень рады приезду нашему, первых русских, они просят немедленно же приезжать без всяких специальных пропусков. Навстречу, в Льянес, выедет секретарь астурийского комитета партии.
Вечером Сантандер – мокрый, темный, неприютный. Четыре пустых, плохо освещенных бара. Мы ночуем в отеле «Мексике». За ужином несколько помятых буржуазных семейств озлобленного вида; в нашем присутствии они все молчат, хотя на Лине уже фланелевая юбка за тридцать две песеты. Портье несколько раз напоминает, что, если мы хотим, мы можем расплатиться долларами.
