Ведущий объявил:
— Выступают акробаты!
Эрдэнэ уже ничего не слышал, протискивался между рядами, спешил встретиться с Цэцэг. Она увидела его:
— Эрдэнэ! Вот встреча! Ты веришь в приметы? Я как увижу во сне зеркальце, в которое смотрюсь, обязательно случится что-нибудь неожиданное и всегда приятное... Пошли...
Миновали последний дом. Перед ними — бесконечная серовато-смутная даль. Остановились около причудливых нагромождений камней, исщербленных ветрами, обожженных солнцем. Цэцэг увидела белые кашки на бледных ножках-ниточках. Они набрали небольшой букет. Цэцэг любовалась, прижимала к груди. Присели на гранитную плиту, отполированную песками, гонимыми ветрами. Разговор не складывался. Цэцэг уставилась вдаль, виделся ей светлый огонек, кто его зажег? Огонек манил, и хорошо бы взяться за руки, идти к этому огоньку...
— Эрдэнэ, ты видишь огонек? Пойдем к нему...
— Не огонек это Цэцэг... Гоби часто обманывает... Когда я впервые увидел Гоби, мне хотелось выпрыгнуть из машины, идти, идти, а куда и сам не знаю...
— Я привыкла — трава, лес, цветы, птицы, речка... А тут? Тяжело тебе, Эрдэнэ, в пустынной Гоби, ужасная жара и скука! Верно?..
— Никаких ужасов. На Гоби больше наговаривают. В Гоби монголы живут хорошо...
Цэцэг не захотела слушать.
— Не ври. Ты всегда любил немножко приврать!..
Он пустился расхваливать Гоби, будто жил здесь годы.
В Гоби сладкое гое, тошлой, над скалами, как на крыльях, летают даже бараны, козы... В низинах тан, хумыль... В Гоби...
Он увлекся, не заметил, что повторяет рассказанное ему гобийским аратом. Цэцэг не дала ему говорить дальше, лукавые глаза ее щурились:
— Ты тошлой и гое ел? Дай-ка мне...
— Не ел, рассказывал гобиец...
Цэцэг неудержимо смеялась:
— Ну ладно, скажи, как работаешь? Доволен?
— Доволен, а ты лаборантка и поешь?..
— Да, лаборантка и пою... Уехала из Сайн-Шанды ненадолго, рвусь обратно; в лаборатории каждый день что-нибудь открывается... Письма от Гомбо получаешь?
Эрдэнэ насторожился:
— Какие же письма? Мы все время в пути... А ты получаешь?
— Я без писем о нем все знаю...
В Гоби ночь надвигается мгновенно, будто падает тяжелый занавес; миг — и вокруг непроглядная темнота. Эрдэнэ и Цэцэг затревожились. Темнота накрыла плотно. Эрдэнэ шел впереди, Цэцэг крикнула:
— Где ты? Я ничего не вижу, дай руку!..
