Лошадь под Доржем горела, тяжело дышала, от нее валил пар. Надо ей отдохнуть. Он выпрыгнул из седла, сбросил рукавицей куржак со спины и боков лошади, взял ее под уздцы и тихонько повел. Отчаянно залаяли собаки. Дорж вновь вскочил на лошадь и поспешил на зов собак. Непослушный бык и две коровы оторвались от стада и бежали по крутому склону, за ними торопились овцы. Дорж посмотрел: зря тревожатся собаки, скоту бежать некуда, ищет, где легче копытить — добывать корм. Шел Дорж, ведя за собой усталую лошадь, курил. Злой бык, с ним сплошные тревоги и летом и зимой; всегда ему надо идти впереди — искать что-то. Зимой он смирный, а летом — бедствие стада, любого может поддеть на рога. В прошлом году свалил, затоптал, подбросил рогами рыжую кобылицу. Даже Цого его боится. Давно бык напрашивается под нож. А кто его жалеет? Цого. Бык крупной породы, сильный, бесстрашный, рога как у яка, волки боятся.
...Как эти серые тучи, обложившие холодное небо, надвинулись на Доржа пасмурные раздумья. Он единственный сын, родители его выучили, он нашел свой путь в жизни, пора позаботиться о престарелых отце и матери. Пасти скот им уже непосильно. Всем это понятно, кроме их самих. Разве отец признается? Об этом с ним и заговаривать страшно. Без юрты, без скота он никогда не жил, никогда не проживет. Декабрьские морозы, вьюжный февраль, волчьи налеты... Нужны смелость, уменье, силы... Отцу кажется: все у него есть. Попробуй поверни его, а надо.
И вдруг, как снежная россыпь на ветру, зазвенело в ушах Доржа: «Сурь... сурь!» Это первичная производственная единица в госхозах и сельскохозяйственных объединениях.
Сурь — новое, что принесла аратам социалистическая Монголия. В сурь входит несколько семей аратов — пастухов, животноводов. Каждая семья пасет, выращивает, умножает только один какой-либо вид скота. Дорж увлекся, не заметил, как докурил папиросу до конца, а когда обжег губы, бросил окурок в снег, так вскрикнул, что конь его попятился.
«Сурь! Пусть отец и мать пасут только овец или коров. Так им и скажу... Сурь: юрта отца, юрта Бодо и две юрты Багмы. Хороший сурь, хороший!.. Старшим сури будет либо отец, либо Бодо...»
Дорж вскочил в седло, заторопил коня. Едет, горячится сердце, готов запеть песню. Почему раньше не навестили его такие умные мысли? Другая жизнь наступит у отца и матери... Скоро радостное ветер стал развеивать, как снег с остроконечного холмика. Дорж растерянно мигал, тер рукавицей лоб, думал, и умные мысли его не казались умными. Отец трубкой по столу стукнет: «Кочевал и кочевать буду, ставил юрту с Дулмой и ставить буду...»
