Управляющий был до такой степени взбешен, что стал всячески поносить Занубию, и вместе с шейхом они пошли к беку. Занубия проводила их взглядом, полным ненависти:
— Да падет на головы ваши проклятье аллаха!
На следующий день шейх проводил вдову на кладбище, укутавшись в черные одежды. Аюш несла на руках больную дочь, на плече у нее сидел сынишка, а следом шел ее брат, приехавший на похороны. Солнце уже было высоко, когда они дошли до кладбища. Шейх читал фатиху[9], а брат Аюш молился. Вдова выплакала все слезы, и сейчас глаза ее были сухи.
— Аллах не пошлет горя большего, чем суждено испытать нам. Терпи, — говорил шейх. — Ради детей терпи.
Аюш, ко всему безучастная, постояла у могилы и побрела домой. Шла и все оглядывалась, ей чудилось, будто муж зовет ее.
— Что же нам теперь делать? — спрашивал шейха брат вдовы.
Но шейх говорил, что нужно мужественно сносить все тяготы и уповать на милость аллаха.
— Но, господин, — возразил брат Аюш, — ведь произошло убийство!
— На все воля аллаха. Бек богат, а погибший был беден. Чем мы можем помочь твоей сестре! Бек не поскупился, дал ей зерна и денег. Молитесь аллаху, взывайте к нему. Он не оставит нас милостью своею. Я еще похлопочу перед беком за вдову, чтобы в начале года он ей еще помог. А ты посоветуй сестре не распускать язык. Так-то оно лучше будет.
Брат Аюш поблагодарил шейха и проводил его до площади.
К Аюш одна за другой приходили женщины, и каждая что-нибудь несла.
Через три дня жизнь в деревне пошла своим чередом.
Управляющий доложил беку, что все обошлось. Приезжала полиция, но так и уехала ни с чем: Аюш жаловаться не стала.
— Правда, начальник полиции все допытывал меня и выспрашивал, с какого выстрела был убит пастух. Я выкручивался как мог. Сказал, что господин охотился, шальная пуля… Ну и, конечно, все в таком духе.
— Через неделю я поеду в деревню, — сказал бек. — С пастухом все обойдется. Главное, вовремя собрать бобы и чечевицу, чтобы не переспели. Организуй все как следует. А как Нофа? Я слышал, табор покинул деревню?
— Да, в тот же день. Перед уходом Нофа заглянула к вдове пастуха.
— Посоветуй ей, если увидишь, чтобы шла в другую деревню, пока не окончится траур. Скажи, что дней через пять я буду в своей восточной деревне.
— Они уже там.
— А что у Софии?
— Не знаю только, откуда у нее силы берутся, господин, я лоб об нее расшиб, чуть ли не каждый день заходил.
— Подумаешь! Ни одна не устоит перед Рашад-беком! Рано или поздно, но она будет моей. А станет упрямиться, муж ее не задержится на этом свете и дети тоже. Да и ее могу вслед за ними отправить. Пусть хорошенько об этом подумает.
