Она направилась к двери, но вдруг поспешно вернулась:
— О аллах! Совсем забыла! Не дадите ли вы мне капель для больного сына?
Взяв капли, Самира на прощание сказала Мухаммеду:
— Приходи к нам в шатер, я тебе погадаю и вытатуирую на руке имя.
— Непременно приду, — обрадовался мальчик.
— Только посмей! — прикрикнула на сына мать. — Клянусь аллахом, я ножом вырежу твою татуировку!
Нрав у матери был крутой, и мальчик с грустью смотрел вслед цыганкам, а Самира, удаляясь, все манила и манила его рукой.
Мухаммед никак не мог понять, почему мать запретила ему идти к цыганам, ведь все ходили: мужчины, ребятишки, даже женщины. И ой обиженно выпалил:
— Не дашь мне яиц, чтобы заплатить цыганке, я отца попрошу. А имя свое все равно вытатуирую.
— Ладно, — примиряюще сказала мать. — Иди. Я никогда ни в чем тебе не отказывала. Вот и избаловала на свою голову. Только возвращайся побыстрее. Надо еще овец попасти и подоить.
Мухаммед пошел в курятник и, взяв яйца, вместе с другом отправился к цыганам. По дороге к ним присоединились еще ребята.
Шатры стояли кругом: так собакам легче их сторожить и ослы не разбегались ночью. В таборе царило необычайное оживление. У шатра, к которому подошли ребята, стояла цыганка в окружении девушек.
— Ты слишком маленькую дырочку проколола мне в носу, украшения едва влезают.
— Больше нельзя, красавица, — отвечала цыганка. — Нос порвется.
— А у меня уши распухли после того, как ты их проколола, — жаловалась другая.
— Не расстраивайся, красавица, — успокаивала ее цыганка, — через день-другой все пройдет.
Затем девушки стали прицениваться к украшениям, которые продавали цыганки. А юноши, пользуясь тем, что цыгане-мужчины заняты работой, любезничали с молодыми цыганками.
Большинство желало сделать себе татуировку. Чуть ли не из каждого шатра доносились жалобные крики ребят, когда их кололи иглами. Мухаммед подошел к той самой цыганке, которая приходила за молоком, и отдал ей яйца. Она спросила его имя, а потом что-то невнятно забормотала себе под нос, то и дело поминая имя пророка Мухаммеда. В это время подъехала машина, и в таборе поднялся невероятный переполох. Мужчины тут же прекратили работу. Собаки мгновенно сорвались со своих мест. Еще громче закричал больной ребенок. Управляющий сразу узнал машину бека и стремглав бросился к ней. За ним едва поспевал староста. За рулем сидел сам бек, рядом — вооруженный бедуин. Выбежала Нофа, учтиво приглашая бека на чашку кофе.
