Так уже бывало с отцом Андреем: точно медведь, наваливалась на него глухая тоска, придавливала, ломала.
— Леви, поди сюда.
Пес вскочил, бросился к хозяину, облизал осунувшееся бородатое лицо.
— Ну-ну, животинка.
Отец Андрей обнял собаку за шею и, успокоившись, вновь провалился в сон.
— Вишь, как огород вскапывать надо? Главное — правильно лопату держать, тогда ни мозолей не будет, ни руки не устанут.
Левиафан слушал, склонив голову. Солнце стояло высоко, по небу ползли редкие облака.
— Благодать, — улыбнулся отец Андрей (от вчерашнего отчаяния осталась лишь небольшая морщинка между бровями).
Воткнул лопату в землю, подвинул к себе корзинку с луком-севком: маленькие луковицы из которых легко и быстро выползет перо.
— Ежели посадить в землю луковицы большие, пера не дождешься, а луковицы сгниют, — бормотал отец Андрей. — А так будет на окрошку лучок.
Левиафан мотнул башкой, негромко гавкнул.
— Ну, да, тебе-то зачем окрошка, ты не любишь…
Закончив с луком, отец Андрей принялся за картошку.
Усталость разливалась по каждой жилке, но это была приятная усталость. Отец Андрей, лежа у кострища, с удовольствием поглядывал на свежие грядки. Скоро пойдут всходы. А там и до плодов недалеко. Да, он остался один-одинешенек посреди мира, обработанного пандемией, как кукурузное поле — пестицидами, но жить-то надо. Работать надо, выращивать еду.
Левиафан ткнулся башкой в колено отца Андрея.
— Ты прав, животинка. Не один-одинешенек, а с тобой.
Отец Андрей сунул руку за пазуху. Вынул «Библию» карманного формата. Раньше, до Беды, он не часто обращался к Священному Писанию (да чего там, если честно, вообще не прикасался к Книге книг, отвлекаемый житейскими заботами). Теперь же времени — вагон и маленькая тележка.
Зашелестел страницами.
Вот «Откровение Иоанна Богослова».
Перед глазами отца Андрея возник всадник на бледном коне, в куколе, в черной накидке. Глаза блистают красным огнем. В руках всадника — коса. Взмах! — и летят наземь людские головы, отсекаются члены, рассекаются тела.
Отец Андрей заложил страницу пальцем, задумался, глядя в небо.
«Чаю воскресения мертвых», — вспомнилось одно из колен Символа веры.
Эх, когда б и вправду воскресли мертвые! Воскресла братия, воскресли жители городка, воскресла та девушка с коляской, воскрес ее младенец. Можно было бы жить, как прежде. Жить — не тужить.
Подул ветер, отец Андрей поежился.
— Господи милосердный.
Перекрестился.
Господу виднее, что делать с рабами своими… Хотелось бы, чтобы люди не просто воскресли, а воскресли красивыми, облагороженными и в прекрасном месте. В раю.
