— Говорите, граф, яснее, — сказал Конрад Монферратский.
— Одним словом, я не хочу, чтобы ищейки де Торрожа дознались, что мы все собрались в этом помещении. Вне зависимости от того, чем закончится наш разговор, я уверен, что мы его не разгласим. Тем более, если не договоримся.
Если бы в подземелье были мухи, стало бы слышно их жужжание.
Раймунд Триполитанский поднял ко рту ладонь, но кашлять раздумал.
— Де Торрож при смерти, — сказал он, — это знают даже мои поварята. Не разумнее ли подождать выборов нового Великого магистра тамплиеров и тогда решить, стоит ли нам собираться.
Д’Амьен сдержано улыбнулся.
— Воля ваша, граф Раймунд, но, насколько я знаю, у тамплиеров со времени основания ордена сменилось не менее дюжины Великих магистров, но жадность, наглость и развращенность рыцарей ордена от года к году растут. С каждым днем их правая лапа все ближе к нашему горлу, а левая — к нашему карману. Имею в виду не только орден Госпиталя.
— Все, что вы говорите, справедливо, — сказал привыкший, чтобы его слушали внимательно, маркиз Монферратский. — И у графа Раймунда, и у меня, многогрешного, есть противоречия с тамплиерами, и я бы рад укоротить когти на их загребущих лапах. Но ведь римский престол определенно — за них. Клирики тамплиерских церквей не подчиняются патриарху Иерусалима, а сколько было петиций! И над Великим магистром ордена только — папа и Бог… Не секрет, что храмовники держат в своих подвалах такие сундуки, что в сравнении с ними наши сокровища, даже объединенные, — ничто.
Граф д’Амьен поднял руку.
— И это верно, маркиз. Я хочу, кстати, сказать, что при определенных обстоятельствах сундуки храмовников превратятся в камни на шее их ордена.
— Изволите говорить загадками? — буркнул патриарх.
— Нет, ваше святейшество. Я не в прятки играю, а предлагаю совместно поразмышлять, в чем дело. С чего это первосвященники римского капитула так благосклонны к храмовникам? Храм ведь, насколько знаем, с ними не делится…
— Вы, граф, задели важный момент, — важно сказал король. — Договаривайте.
Граф д’Амьен привык к тому, что Бодуэн IV в основном помалкивает, равно как и патриарх Гонорий. Госпитальеры уступали в богатстве и влиянии только храмовникам, и только они могли возглавить борьбу с тамплиерами.
Глядя в глаза его величеству, великий провизор сказал:
— Я, к сожалению, не в силах рассеять неопределенность. Думаю, что храмовники держат Рим на крючке, располагая некими тайнами и сведениями, реликвиями, недоступными понтифику.
