К Анаэлю приблизился и устроился со своей миской рядом некто, от кого еще неделю назад Анаэль, ругаясь, отсел бы подальше. Лысая голова непрошеного соседа была вся в язвах, а вместо верхней губы висели зеленоватые ошметки. Он держал свою миску двумя руками и отхлебывал из нее, постанывая. На левой его руке не хватало фаланги большого пальца. Анаэль отвернулся.
— Послушай, — тихо, но четко сказал вдруг сосед по-арабски, — не хочешь стать прокаженным? На время.
Беспалый еще отхлебнул из миски.
У Анаэля не было сил разозлиться.
— Не понимаю, — вяло сказал он.
— Я выбрал тебя, — произнес беспалый на лингва-франка.
Взгляд его был пытлив.
Анаэль сплюнул. Беспалый продолжил:
— Скоро умру. А может, и нет. Но не хочу унести с собой тайну.
— Какую? — спросил Анаэль, не глядя.
— Все! — заорал Сибр. — Всё! Прокаженные — под замок!
Беспалый допил свое, наклонился к уху Анаэля и прошептал, брызнув слюной:
— Я — король Иерусалимский.
Ясное дело, решил Анаэль, рехнулся бедняга. Но на завтра старик подсел снова.
— Я не сошел с ума. Стань прокаженным.
Взгляд его был осмысленным. Он отошел. Исподволь наблюдая за ним в этот раз и еще два-три дня во время еды.
Анаэль уверился, что он франк и, возможно, не сумасшедший. Но с какой стати зовет себя королем? И что за тайны держит в себе? И зачем уговаривает Анаэля стать прокаженным?.. Было о чем подумать, и Анаэль загорелся.
Через неделю старик опять возник рядом.
— Я не могу ждать, — тихо и твердо сказал он. — Как объявиться больным, я тебя научу. А то прощай.
В тот день Сибр застал некоего заключенного итальянца врасплох: тот разглядывал пятна на своем теле. Вызван был монастырский лекарь, и воющего от ужаса бедолагу поволокли в сарай к прокаженным.
Анаэль решил немедленно оттолкнуться от дна и барахтаться, сколько есть сил. Наудачу.
Сибр беседовал с лекарем, сидя на лавке. Анаэль подошел и сокрушенно сказал, что, кажется, тоже болен.
— Что-о?! — оба воззрились.
Анаэль показал свои ноги с язвами и чесоточной сыпью.
Лекарь, покряхтывая, осмотрел их.
— Ну, что? — поинтересовался Сибр. — Да ты погляди на его рожу… Это — проказа, он знает сам.
— Я здесь пять лет, — сощурился лекарь, — но не видел еще дураков, желающих перейти к прокаженным.
Надсмотрщик встал, охватил рукой подбородок Анаэля, повертел его голову и поставил диагноз:
— Лепра.
Лекарь перекрестился, пожал плечами.
Внутри сарай был разделен кирпичными переборками. Образовалось два ряда стойл. Левый ряд был утоплен в камень скалы, в отделениях правого ряда под потолком светились окошки. Они смотрели в безоблачное небо. Сарай был пропитан запахом тления плоти людей. Треть больных разлагалась заживо. Им приносили еду самые сердобольные из ходячих. Умерших из сарая вытаскивали крючьями, их тела принимала свалка.
