— А что в письме?
— Оно откровенное, хотя, мне кажется, далее переписки у них не зашло.
— Гюи пока там же, на Кипре?
— Да, мессир.
— Что-то он очень долго сидит на Кипре, — заявил де Марейль, желая напомнить о себе.
Де Торрож взял из тонких пальцев монаха свиток с письмом принцессы, но читать не стал, на это не было сил.
— Что ты собираешься делать дальше?
Брат Гийом пожал плечами.
— Не решил. Пока отправлять не буду. Нужно выяснить некоторые обстоятельства.
— Ну, думай, думай, — Великий магистр порылся в своих бумагах. — Тут есть одно дело пикантного свойства. Вы слышали о Рено Шатильонском?
— Еще бы! — подпрыгнул де Марейль. — Наглец, каких мало. Весьма неучтив.
— Успокойтесь, граф, этот неучтивый молодой человек садит у нас под замком. И вот на моем столе королевский указ о его казни. — Великий магистр снова тронул свой правый бок и очень тихо добавил:
— Но это совсем не значит, что Рено Шатильонский и в самом деле будет казнен. А теперь оставьте меня, господа.
Глава X. …Король Иерусалимский
От основной территории «нижние пещеры» отделяла глинобитная стена. Ход сюда был через ворота, охраняемые стражниками. В углу огромного двора каменный пласт, возделывавшийся из земли, был изъеден глубокими щелями, а к нему пристроили крепкий сарай для содержания наказанных прокаженных.
Тут была монастырская тюрьма. Притом заключенные, почему-то не тронутые болезнью, обитали рядом, в менее гнусном бараке. Все это называлось «пещерами». Нижними…
Между «пещерами» находилась кухня, где работали полдюжины привилегированных узников. Им позволено было ходить за ворота, и возле кухни они были относительно сыты.
Анаэль обречен был мыкаться в заточении и изнывать от безделья, жары и жажды. Тут убивало безделье… Анаэль раньше умел лежать сутками без движения и месяцами молчать, притворяясь глухонемым сумасшедшим. Но тогда была достижимая цель. А теперь?..
Он попытался вспомнить несколько упражнений, но получил дубинкой по пояснице, плечам и почкам. Одноглазый надсмотрщик Сибр, который в тюрьме был главным, сказал:
— Не сметь!
— Я не делаю ничего плохого.
Сибр повертел свою палку.
— Ты что, не понял?
Анаэль сидел в жидкой тени, прислоняясь к горячему камню. Из каменного сарая медленно, как во сне, тащились уже не похожие на людей прокаженные. Месяц назад, когда он впервые увидел здесь это шествие к пище, он содрогнулся, его стошнило. Теперь привык. Получив свои порции варева, жуткие существа оставались на солнцепеке. В сарае они задыхались, а тут был воздух, пусть и горячий.
