КОМОВ: Для обычного человека — может быть. А Сикорски был уверен, что организм Гурона снова изменился.
ГЛУМОВА: Снова? На что ты намекаешь?
КОМОВ: К примеру, на причину, по которой у вас с ним не получилось потомства. Тогда, в школьные годы.
Тут Майя в очередной раз рассвирепела и заявила дрожащим от ярости голосом: мол, ты всегда ревновал даже к разговорам о нем. На это прославленный Следопыт и контактер, разведя руками, признался, что никогда не считал себя серьезным соперником Гурона. Его собеседница быстро успокоилась, после чего разговор возобновился в обычной тональности.
ГЛУМОВА: Что мне теперь делать? Обратиться в прессу, подать жалобу в Мировой Совет?
КОМОВ (задумчивый взгляд устремлен куда-то за пределы голограммы): Наверное, это не имеет смысла. Абалкин оказывал сопротивление?
ГЛУМОВА: Еще как! Чуть не зарезал лысого старика алмазными дисками… Ох! Я только сейчас сообразила. Сикорски говорил, будто Лева первым применил оружие.
КОМОВ: Очень может быть. Наверняка он уже перестал быть человеком, и потому шел к цели напролом, ни перед чем не останавливаясь. Что ему жизни низших существ.
ГЛУМОВА (запальчиво): Чушь несешь! Просто Лева провел слишком много времени в шкуре имперского офицера. Каждую секунду опасности ждал. Такая работа, естественно, наложила отпечаток на психику. Как и все твои прогрессоры, он в грош не ставит чужую жизнь, потому что привык рисковать своей собственной. Сработали рефлексы — и он машинально бросил эти диски, как сделал бы на Саракше.
КОМОВ: Допустим. Кто конкретно участвовал в задержании?
ГЛУМОВА: Вся банда с базы «Саракш». Сикорски, Дювивье, Каммерер, Лайнус. Потом подтянулся молодняк вроде Серосовина и Мтбевари.
Кажется, ей впервые удалось серьезно удивить шефа КОМКОНа-1.
КОМОВ: Ого! Сразу два управления Галбеза… Да, это серьезно.
ГЛУМОВА: При чем тут Галбез? Ведь мы отрубили башку этому монстру.
КОМОВ: Не будь ребенком. Комитет расформирован чисто номинально. Они сумели сохранить прежнюю иерархию. КОМКОН-второй, экспериментальные историки, космическая спецтехника и прочие ведомства до сих пор подчиняются не столько Мировому Совету, сколько своей Вышестоящей Организации, и ничего поделать с этим невозможно.
Просмотрев запись до этого эпизода, Максим сделал еще одну зарубку в нейронных регистрах памяти. Он не забыл, как совсем недавно его родной непосредственный шеф уже упоминал некую Вышестоящую Организацию. А голографический образ Майи Тойвовны продолжал нервозно требовать невозможного.
