А толпа начала, сначала тихо, потом все громче и громче, декларировать стихи пламенной Тази Рукк:
Улетели с Земли мы первые,
Потому что мы самые смелые!
Для вас Правда дело десятое,
Потому вы навеки проклятые!
И все громче и громче:
Мы должны были стать покорными,
Слово Честь для вас незнакомое!
А мы стали сильными, смелыми
Свою жизнь мы без вас переделаем!
В центре Площади Первопроходцев стоит своеобразный памятник – жилая секция Ковчега, который первым упал на нашу благословенную Аврору, тогда она еще имела название Эпсилон Эридана II. Ковчег упал неудачно, на гранитное основание Ближних Гор, и весь действующий экипаж погиб. За исключением штурмана Бажа (Бажняка, как в то время, до отмены суффиксов, звучало его имя), который оказался в состоянии активировать анабиозные камеры. Двумя неделями позже он умер от внутренних кровоизлияний, но он навеки остался Первым героем нашего народа. И его светлый лик нанесен на обшивке жилого модуля – несколькими штрихами, рукой гениального художника Забужа.
Победим мы вас силой искренней
И идеями нашими чистыми
Мы добры, наше дело правое,
Мы вас втопчем в кашу кровавую.
Когда Ковчег упал на плато Ближних Гор, он выбил из гранита множество острых осколков. И этими осколками наши предки замостили стометровый круг, в середине которого находится Памятник Первопроходцам. Хорошей традицией стало возложение букета цветов на ступеньки, ведущие из жилого портала. Та часть будущей пары, которая полагала себя доминантной в браке, должна была пройти босиком несколько десятков метров по острым камням. Не всем это удавалось, но это простительно – далеко не каждый сможет выдержать многочисленные порезы. Министерство Морали не одобряло этот обычай, но и не пресекало его – в нашем обществе традиция выше писаных законов.
Вы, собаки, сгорите заживо,
Чтобы не было духу вражьего,
Победят наши добрые силы,
И мы плюнем на ваши могилы!
Возбужденная толпа начала выламывать острые гранитные булыжники из основания Памятника Первопроходцев. И они полетели в строй черномундирников, которые до сих пор осмеливались сдерживать наш порыв. А над площадью неслось:
И зря плачут и молятся гады
Крови их запредельно мы рады!
А они своей кровью умоются,
хоть на Землю они всегда молятся!
Мы прорвали оцепление и заняли Дворец Правительства. Практически без потерь. Мы ждали, что черномундирники откроют огонь и патриотизм будет полит нашей кровью, но этого не произошло. Может быть, потому, что мы образовали огромный Круг, и никто не мог противиться нашей коллективной воле?
