Они что, не понимают? Если он позволит Мэри Гейтс завладеть Таннером Дерби-Малышом, то потеряет его навсегда. Гейтс никогда не допустит Барлоу даже приблизиться к Жеребцу.
Сейчас, по сути, решалась его судьба, и Тай рискнул:
— Девятьсот семьдесят пять.
Мэри напряглась и плотно сжала челюсти, так что желваки заиграли на скулах. Тай почувствовал облегчение. Он уже готов был расслабиться, как вдруг услышал:
— Тысяча фунтов. — Эти слова она проговорила тихо и медленно.
— Прошу прощения, мисс? — переспросил распорядитель, прикладывая руку к своему уху. — Вас едва слышно.
— Одна тысяча фунтов, — повторила она, на этот раз звонко чеканя слова. Каждый звук был подобен стреле, вонзающейся в тело Тая.
«Одна тысяча фунтов» — гулом отдавалось у него в голове, словно это скандировала целая толпа. Сумма была астрономической даже для такого великолепного скакуна, как Таннер.
Тай пытался сообразить, где бы еще достать денег, и не мог. Это было невозможно.
Он повернулся к Мэри. Она стояла, гордо подняв голову. Тай точно знал, что у нее нет таких денег. С детства приученный держаться от Гейтсов и их дел подальше, он все-таки был их соседом. При всем своем желании она не могла бы укрыть от его хозяйственного взгляда наличие такой суммы.
Но и у него таких денег не было. Если он повысит цену, ему придется продать все свои конюшни.
— Сэр, ваше предложение? — спросил уэльсец.
Тай почувствовал, что взгляды присутствующих устремились на него. Его ответа ждали все: управляющий конюшнями герцога Мальборо, испанец и все остальные, включая лорда Спендера, сияющего в предвкушении умопомрачительного куша. Тай знал, что всех прежде всего интересует вопрос, позволит ли он, чтобы его обошла женщина, и станет ли он мужчиной, который наконец сможет осадить ее.
И ответ был — нет.
«Садлбрук» был делом жизни его отца. Так же, как и делом жизни его самого. Он не может потерять все из-за одной лошади, даже если это лошадь его мечты. В конце концов, будет еще много других превосходных жеребцов, которые помогут ему забыть потерю Таннера. Но он точно знал, что никогда не забудет момент, когда Мэри Гейтс заставила его сказать:
— Я пас.
— Тогда одна тысяча фунтов — раз, одна тысяча фунтов — два, одна тысяча фунтов — три! Продано! — объявил распорядитель. — Мое почтение, удачливая леди! Вы приобрели превосходного коня за одну тысячу фунтов!
Впервые с начала торгов Мэри повернулась и посмотрела на Тая. Она улыбалась.
Тай был готов убить ее на месте.
