Методики, которая регламентировала длинную цепь речевых и грамматических упражнений, способных отбить самое горячее желание изучать язык. Уж так я устроен, что не могу вынести и малейшего насилия над своей натурой. Результат не замедлил сказаться: единственная тройка, которая могла случиться в аттестате, намечалась по немецкому языку. Пожалели, не стали портить аттестат, чего-чего, а доброты моим учителям было не занимать. Как это ни парадоксально, я двинулся на факультет иностранных языков: разобраться с тем, что получалось хуже всего.
С тех пор и разбираюсь. И сразу хотелось бы сказать о том, что не получилось. Не удалось осуществить полномасштабный эксперимент. Такой эксперимент, как вы понимаете, просто не мог быть осуществлен в принципе, поскольку вся образовательная «мегамашина» была бы против него. Отсутствие такого эксперимента дело закономерное, поскольку в нашей стране при наличии сотен НИИ образовательно-педагогического профиля нет ни одного, который занимался бы научной апробацией систем обучения. Институты эти обслуживают только собственные идеи и собственные планы. Если в недрах такого института разумная идея не возникнет, то и в школе, соответственно, легальным образом не появится. А всякий опыт, родившийся за пределами «системы», должен пройти длительный путь борьбы с ней. В этой борьбе, конечно же, побеждает истина, поскольку против нее не попрешь, но скольких подвижников эта система съела..., сколько десятилетий утекали в песок столь «остаточные» образовательные деньги, сколько детей, в итоге, вышли из школы покалеченными. Как будет видно из последней главы, для некоторых идей и ста лет мало, чтобы прорасти на нашей школьной ниве.
И все-таки выводы об эффективности, сделанные на основе локальных экспериментов, достаточно достоверны.
Например, исследовалась эффективность усвоения немецкой лексики группой студентов факультета русского языка и литературы Благовещенского пединститута при работе со звуко-семантической опорой. В течение полугода на каждом занятии один из студентов в порядке очередности читал вслух на русском языке (вместо магнитофона), в это же время все остальные работали с оригиналом. Так были прочитаны две книги: Э.М. Ремарка «На Западном фронте без перемен» («Im Westen nichts neues») и Анны Зегерс «Седьмой крест» («Der siebente Kreuz»). Техническая задача студентов заключалась в том, чтобы простым карандашом фиксировать в тексте каждое слово, значение которого учащийся понял только сейчас, или которое вспомнил. В сущности, отмечались все незнакомые и плохо освоенные слова. После 80 минут чтения со звучащей семантической опорой проводился словарный диктант с немецкого языка на родной. Первые же занятия показали, что студенты в течение учебной пары, успевая прочитывать одну-две главы, устойчиво схватывают значения новых слов. На протяжении полугодия результаты держались в пределах 80 процентов правильных ответов. Кроме того, совершенно четко отслеживалась статистика «исчезновения» незнакомых слов. Если первые два десятка страниц буквально испещрены карандашными метками, к середине книги на каждой странице их не более десяти-двадцати, то на последних страницах учащийся выделяет как незнакомые максимум пять-семь слов. Понятно, что речь не шла об активном владении огромным словарем, но уже на первой же книге была сформирована способность «узнавать с подсказкой» тысячи слов в незнакомом тексте.
