Они считали, что идут на это из-за голода, ради детей.
Нет.
Правду можно скрыть от себя, но не от палача.
Азарт охоты.
Эйфория нарушения закона.
Адреналин вседозволенности.
Они пошли в лес и убили оленя.
Вообще-то, оленя не так просто загнать и убить.
Но им повезло, если это можно назвать везением.
Олень был мертв.
Туша животного лежала у ног охотников.
Они сделали это!
Азарт охоты.
Эйфория нарушения закона.
Адреналин вседозволенности.
Они плясали над тушей и выкрикивали слова.
Разные.
Главным образом хвалебные.
Себе.
И в этом была их ошибка.
Не первая.
Первой было то, что вообще не следовало начинать подобное дело. Тем более — навеселе. Тем более — столь многочисленной компанией. Кто-то все равно бы проговорился.
На звуки появились егеря.
Испуг.
Адреналин остался, но уже от страха.
Прочие чувства улетучились.
Они бежали сквозь лес. Кто — куда, в разные стороны.
Егеря их поймали и привели в тюрьму.
Они были виновны — и сами знали это.
Надежда ушла, вместе с остальными чувствами, вытесненными страхом.
Наказание за браконьерство — смерть.
Это я тоже прочитал в их мозгах.
И самое страшное из того, что я прочел, они принимали это, как должное.
Разве может быть иначе.
Пять человеческих жизней — за одну оленью.
Что здесь такого?
— Ну?
Барон восседал за тем же столом. Недавняя гулянка никак не сказалась на внешности хозяина дворца, во всяком случае, на заплетенном морщинами лице новые поступления остались незамеченными.
— Ну? — только голос, голос уставшего человека. Не иначе — трудами праведными. Праведность для каждого своя.
Я мог бы немного дерзнуть: «Что ну?», даже: «Не нукай, не запрягал!» Однако зачем.
Вопрос был краток и понятен.
— Да, оленя убили они.
— Я знал и без тебя. Когда казнь?
— Казни не будет.
Не нужно быть телепатом, чтобы почувствовать, как напряглись немногочисленные, присутствующие в комнате слуги.
Бесцветные глаза барона оторвались от столешницы, чтобы взглянуть на меня.
— Почему?
В иных обстоятельствах, он бы вспылил, сейчас, то ли в силу усталости, то ли светила расположились определенным образом, оставался спокоен. Однако, совсем не значило, что следующая сцена не начнется с приступа гнева.
— На планете Донаск смертельной обидой считается, если человек плюнул на чью-то тень. Такую обиду смывают кровью, вырезая весь род до третьего колена. Причем, мститель по закону прав и защищен этим самым законом. На Советии смертельная казнь полагается за расхищение общественного имущества. Проще говоря — если украл горшок из деревни — тебя казнят. Если убил кого, даже намеренно — всего лишь штраф. На Урбе забивают камнями тех, кто покинул пределы города. На Сотоке убивают всех голубоглазых. Возможно, вы не знаете, но большинство детей рождается с голубыми глазами. Так вот, они растят их и ждут, как только цвет глаз устанавливается окончательно, ребенка, или оставляют в живых, или сбрасывают со скалы. Самое интересное, что всех это устраивает, и никто не видит в происходящем ничего необычного или — боже упаси — предосудительного.
