Но такая ситуация не снимает ответственности с Егора. Привлекая деньги друзей, он должен был серьёзно оценивать личность директора, быть уверенным, что полностью как финансист контролирует ситуацию.
На встрече, которая, как и раньше, проходила за дружеским обедом в вип-зальчике нашего ресторана, приступив к чаю, мы начали спокойно обсуждать сложившуюся ситуацию. На мой вопрос: чем можно объяснить поведение его бывшего шефа – Егор рассказал, что менее чем год назад у директора был нелёгкий инсульт с угрозой для жизни. Но затем он вроде бы полностью восстановился. «В этом, возможно, и корень проблемы», – заметил я. Выяснилось также, что после выздоровления шеф приезжал в Лондон, и Егор общался с ним не только по телефону и электронной почте, при этом никакой нелогичности и непонимания не возникало. Я поинтересовался, встречался ли кто-нибудь из кредиторов с директором после болезни в Лондоне или у него в техасской усадьбе. Выяснилось, что одна, но очень продолжительная встреча была только в Лондоне.
Мне пришлось напомнить Егору, что он исказил некоторые немаловажные детали, когда принималось решение о заключении договора. Как я уже отмечал, выяснилось, что Роман не вкладывал миллион, не было у нас информации о серьёзной болезни шефа, а кроме того, приукрашивая ситуацию, Егор рассказывал, что главный кредитор жил несколько дней у директора в Техасе, имел с ним беседы и остался очень доволен. Более того, Егор утверждал, невольно убаюкивая бдительность, что техасец ждёт с удовольствием и нас. И наконец, вина Егора ещё и в том, что договор при условии исправной выплаты процентов невозможно расторгнуть, а за время его действия можно, например, провести банкротство.
В мягкой форме я напомнил лондонцу, что эти четыре сомнительных обстоятельства его не красят. Учитывая, что у Егора есть немалые бизнес-интересы с моими иркутскими приятелями, в том числе с проживающими в Лондоне, моя оценка порядочности их нового партнёра чрезвычайно важна. А я пока не могу сказать ничего определённого. Беря в расчёт все эти нюансы, я предложил, чтобы Егор всё же подписал личное поручительство на всю сумму застрявших в его бывшей фирме средств за исключением процентов. Последние должны быть выплачены после того, как удастся получить все средства с горе-дебитора, а если не удастся, то из собственного кармана лондонского горе-финансиста. Егор быстро обдумал ситуацию, согласился, и с большим облегчением мы пожали друг другу руки. Понимая непростую ситуацию, не стал я требовать скорейшего погашения и согласился ждать полтора года.
