Он просто решил сделать приятное своим солдатам, солдатам, обожающим своего командира.
И он повел дело так, чтобы и организаторы мелкого бунта, и прочие легионеры поняли его правильно.
Да, он разрешил побить камнями и дубинами консуляра Авла Постумия Альбина перед воротами Помпеи. Но как только несколько матросов с кораблей его флота (матросы были самой наглой и неуправляемой частью армии) попробовали продолжить свои кровавые развлечения, он велел их распять. Шестьдесят человек! Как рабов. Никто и не пикнул.
Сулла был понят своими солдатами и офицерами правильно.
Он добивался прямого, без посредников, контакта со своими воинами. И, кажется, многого добился на этом пути.
Когда его войско осаждало Нолу, одну из самых сильных и хорошо укрепленных крепостей союзнической оппозиции, Суллу избрали консулом. Даже в этой ситуации главнокомандующий сделал все, чтобы не поехать в Рим. На все призывы сенаторов он отвечал, что неотложнейшие военные дела требуют его пребывания под стенами Нолы.
Он предоставил нести все бремя консульской власти Квинту Помпею Руфу, человеку незаурядному, в разумной мере решительному, заклятому врагу демагогии, символом которой являлись Сульпиций, Главций, а мечом – Гай Марий.
Послания из Рима в лагерь под Нолой становились все истеричнее и настойчивее. Говорилось о том, что нужно принимать экстренные меры, иначе «разбойники» – Сульпиций, Главций и Марий – со дня на день при помощи неисчислимых масс черни окончательно захватят власть в городе. Нужны чрезвычайные законы.
«Так принимайте их!» – спокойно отвечал Сулла и проводил дни в охоте на салернскую косулю, главную охотничью достопримечательность тех мест, где располагалась его армия.
Из следующего письма выяснилось, что есть тот род законов, которые могут быть приняты только совместным постановлением сената и обоих консулов, иначе никто не признает за ними законной силы, особенно такой бешеный бык в тоге, как Сульпиций Руф.
Луций Корнелий Сулла, поняв, что он дошел до крайности в своем пренебрежении государственными обязанностями, отправился в Рим. Только войдя в курию, он предложил организовать чрезвычайные празднества, не важно в честь какого божества, ибо в любом варианте народные собрания (источники беспорядков) должны быть прекращены. У Сульпиция и Мария исчезнет всяческая поддержка, ибо их политическая сила всходит на дрожжах голодного негодования, черни.
Оказалось, сенаторы именно к такому решению и склонялись.
