Только — замирание сердца.
Я резко затормозил и вдруг увидел белый потолок, а на нём — лампы дневного света. Мне пришлось снова зажмуриться.
Я дёрнулся, набрал воздуха в лёгкие и ощутил резкую боль во всём теле. Я захотел пошевелиться, но не смог. Тогда я сделал над собой титаническое усилие и открыл глаза.
— Доктор! Доктор! — услышал я голос моей бывшей жены. — Доктор, он, кажется, приходит в себя! Сева! Сева! Ты слышишь меня?
Я хотел ответить, но не смог. Кажется, у меня в горле торчала трубка. И весь я был увешен какими-то проводами и датчиками.
Я даже не мог долго держать глаза открытыми. Сквозь суживающиеся щелочки глаз я видел расплывающееся и уплывающее вдаль лицо моей бывшей жены.
— Не обольщайтесь, милая, — услышал я мужской голос. — При таких травмах, как у него, это почти невероятно. Даже если он придёт в себя, вряд ли останется полноценным человеком.
Видимо, эти слова принадлежали доктору. Я услышал, как моя бывшая жена всхлипнула.
— Сева... — повторяла она. — Севочка... что же ты наделал...
— На вашем месте я бы пошёл отдохнуть. Вы не выходите из отделения уже месяц.
«Месяц? — подумал я. — Не может быть... А как... как я оказался в реанимации?»
От боли и недоумения я застонал. Или мне показалось, что я застонал. С таким же успехом я мог бы сказать себе, что я закричал.
И вспомнил.
Кафе, двух тёток, свою злость, жёлтый свет светофора, джип, удар...
Я снова попытался закричать и провалился во тьму.
Глава 19
— Ты кричишь. Я решил разбудить тебя.
Надо мной стоял монах-отшельник Феодосий. И тряс меня за плечо.
Тут я уже точно застонал:
— У-у-у-у...
— Ты проспал пять часов. Солнце садится. Поднимайся. Пора подкрепить тело.
Сон потряс меня. А может быть, это явь потрясла меня? Я встал с каменного ложа и вышел из пещеры.
Солнце быстро садилось. Огромный сияющий диск на мгновение завис над самой горой. Пылающим светом озарилось всё вокруг.
Божий мир... Если ты действительно создан, какая же непостижимая человеку мудрость создала тебя! И не только мудрость... как бы это сказать... Искусство... Какой великий художник придумал нарисовать в небе закат? Как говорится, за одно это его имя достойно остаться в истории человечества...
Душа моя наполнилась до краёв. То, что я узнал во сне, кажется, добавило объёма моей душе, и теперь она была наполнена до краёв. Ещё немного, и она бы переполнилась. Что бы случилось при этом? Я бы зарыдал, наверно. Как младенец, заплакал бы в голос и начал бы звать маму. Или — отца. Отца. Отца Небесного.
