– Всё правильно! На постаменте – хозяин! Сам Павлов! А под ним – сторожевая хозяйская собака. Собака Павлова!
Так и пошло – ресторан «Собака Павлова».
Характер у Инги имелся уже и в те времена.
Со своими шумными посетителями она разобралась быстро и вернулась к Глебу в тихую комнатку с тарелкой крупного крыжовника в руках.
– Ну-у, ещё и это! Спасибо. Уже давно никто так чудесно для меня не готовил.
– Ты же ведь и ни не поел ничего толком-то! Всё в спешке…
– Я выгодный – ем мало.
– Зато, небось, устрицы да жульены в своих странствиях предпочитаешь?
– Три корочки хлеба на ужин, смоченные в стакане старого доброго фламандского вина, меня устраивают вполне.
Лукавое смирение капитана Глеба развеселило Ингу.
– Вот ведь трепач-то!
– Правда, истинная правда! Клянусь своим неизбывным аппетитом! Ну, конечно, бывало, когда в сложные и необходимые моменты свершения трудовых морских подвигов коллеги-матросы сравнивали меня с соловецкой чайкой, но это от зависти и горя, что сами они не могли так обильно кушать в качку и при сильном крене.
Посмотрев сквозь прозрачную ягоду на картины, на цветы и на обширный абажур, Глеб улыбнулся женщине.
– Очень здорово у тебя здесь. Стало ещё уютней. Ты со всем одна до сих пор справляешься?
– Одна. – Инга присела на подлокотник кресла Глеба, ласково погладила его по седому виску. – Жаль, что ты тогда не захотел…
Тяжёлые желваки заходили по скулам, но совсем не от хрусткого крыжовника. Приподняв вверх голову, Глеб снова ясно и васильково улыбнулся ей.
– Как же, помню. Ты ведь так мечтала об этом фартучке, а я, сволочь такая гадкая, не захотел помочь тебе приблизиться к заветному.
Рука Инги остановилась. Она молчала.
– В то время ты абсолютно справедливо хотела иметь хорошую зарплату, милых семейных гостей, возможность удивлять их приятными рецептами вкусных салатов и прочее. Для такой счастливой и спокойной жизни тебе нужна была не сумасшедшая карьера, не приключения, а просто удачное расположение к твоей персоне начальства и ещё кто-то надёжный рядом…
Может быть, Инга даже уже плакала.
Глеб Никитин говорил негромко, не поднимая взгляда от плавного каминного огня.
– Ты обижалась, что я, такой легкомысленный, никак не хотел понимать тогда очевидных вещей и твоих предельно ясных намёков. Подруги шептали тебе, что я совсем неглуп и всё в твоём поведении для меня понятно. И это было для тебя вдвойне обидней….
Вспоминать другие подробности Глеб не стал.
Те счастливые времена закончились как-то внезапно.
