– Это из-за Усманцева?
Глеб кивнул.
Расправляя ладонями красный клетчатый фартучек с кружевными оборками, Инга статно поднялась из-за стола и ещё раз по привычке одёрнула белоснежную скатерть.
– А половина твоя где?
– Меня половинами мерить нельзя.
И снова тот же самый синий взгляд и широкая улыбка…
– Почему?
– Потому что я целый.
– Не обижается она, что ты по свету один всё бродишь?
Повертев в руке остаток пышного пирога, Глеб решительно захрустел поджаристой корочкой.
– Мы редко видимся. У меня нет возможности объяснять ей мои дела или, хотя бы, извиняться.
– Редко?
– Да, раз-два в год, случайно. На каких-нибудь юбилеях у знакомых.
– А как же…?
Инга не решалась спросить о главном для неё.
Справившись с едой, капитан Глеб прищурился и поднёс ко рту льняную салфетку.
– Отвечаю. Живу в одном месте, работаю во многих других. Я доволен тем, что на свете есть преданная мне женщина, которая обеспечивает мои тылы и в которой я уверен на все сто процентов.
– Жена и должна быть такой.
– Это не жена.
Глеб взял ладони Инги в свои.
– Не грусти ты сейчас так, не надо. Помнишь, вы все ещё смеялись над моими словами, когда я говорил, что ищу смотрительницу для своей библиотеки? Ну вот, я и нашёл. Звать её Наталья Павловна, у неё чудесные дети и заботливый муж.
– А ты…?
– Что я? В моей библиотеке всегда порядок.
И всё-таки, как они этому не противились, пристальный взгляд Инги и мгновенная усталость в глазах Глеба встретились. Он усмехнулся.
– Мудрые восточные люди говорят, что когда у человека много домов – у него нет дома. Зато я свободен.
– Но одинок.
– Одно уравновешивает другое.
Привычно и сильно Глеб Никитин коснулся рукой своих коротких волос. Лёгкая тень прерванного абажурного света закрыла от Инги его глаза.
– … И вообще, нет никакой причины для принципиальной грусти о такой персоне, как я. Сам жив, здоров. Мой сын здесь, рядом. Ребёнок растёт нормально, кушает хорошо, буквы уже знает все, даже иностранные. Бреется самостоятельно… – Смеяться Глеб было легче, чем в чём-то сейчас признаваться.
– И внуки мне скоро будут нужны обязательно! Какой же настоящий мужской покой без внуков-то?! Знаешь, один мой знакомый поэт, в юности вместе с ним ставриду потрошили на плавбазе, про это дело сочинил так: «От смятых простынь – до покоя. Покой.… А что это такое?».
За стеной раздались счастливые нетрезвые крики.
– Извини, я выйду ненадолго в зал. Посетители чего-то ещё хотят. Ты же не обидишься?
Промолчав, Глеб Никитин не сразу отпустил из своих ладоней мягкую и тёплую женскую руку.
