– Ка-нечно!
Мир был спасён. Нехитрым способом и не самым злым обманом радость и хорошее настроение были возвращены в истерзанную младенческую душу.
На крепостной дороге Глеб нарочно сделал так, чтобы они с Бориской ненамного отстали от общей компании.
– Пояснить можешь, почему Хиггинс так яростно бросился тебя защищать на острове? Приставал он к тебе?
– Чего?
– Ну, в губы целоваться не предлагал по-дружески?
– Нет, что ты, Глеб! Он же просто так! Джон хороший! А знаешь, какой он парикмахер, настоящий мастер! Мы с ним разговаривали на эту тему, я про папу моего ему рассказал, про его работу, и где я учусь, вот Джон и обрадовался. Конфеты мне оставлял, когда мы все вместе завтракали. Вот и всё…
– Мастер, говоришь….
Легко улыбнувшись, Глеб Никитин сильно, по-дружески, хлопнул мальчишку по спине.
– Конфеты – это хорошо. Но если этот куафёр не в ту сторону руки распустит, то я ему все ноги враз выдергаю. Обещаю. Так и переведи моё пожелание своему коллеге. О'кей?
– Загляну и в милицию.
– Они ещё ничего не знают? Ты им не звонил?
Нервничая, Ян кусал губы.
Истинная причина сильного волнения Усманцева-младшего пока ещё оставалась загадкой для Глеба. Спрашивать об этом парня было преждевременно, а бессмысленно гадать он просто не хотел.
– Погоняй их как следует по полосе препятствий. Спать будут крепче – тебе же меньше забот.
– А ты, вообще, куда ещё, кроме милиции-то…. К своему Робинзону? Проверить, как там у них дела?
– Почти. К Пятнице.
Заведённая «техничка» стояла у крепостных ворот.
– Глеб!
Тот, кто его окликнул, вышел незаметно из-за кузова машины. И, судя по всему, специально ждал окончания их разговора с Яном.
– Сейчас уже вечер. Ты же уезжаешь по личным причинам? Я тоже так хочу.
Тиади издевался, но был бледен.
– Мне тоже нужно очень.
Бельгиец был жалок в своих напрасных разговорах. Глеб в очередной раз внимательно посмотрел на него.
– Я просил тебя помогать мне…. Ты помнишь ещё об этом?
– Но ведь Ян уже здесь и очень хорошо командует!
На той же терпеливой ноте капитан Глеб продолжал.
– Повторяю ещё раз. Когда я уезжаю из лагеря – ты остаешься здесь. Без обсуждений. Наш Ян ещё не пришел в себя после смерти отца. А Бориска – мальчишка.
– Но мне нечего здесь сейчас делать! Я заплатил деньги не за тюрьму! Я хочу делать то, что мне нравится!
Тиади отшатнулся от протянутой к нему руки.
– Я хочу…
– Всё, я сказал!
Глеб рявкнул в лицо бельгийца негромко, но ничуть не скрывая своего значительного бешенства.
