Рубурту инстинктивно нравится твое изображение дерева. Оно выражает определенное состояние сознания — промежуточное, пороговое измерение, в котором воображение и чувства практически захвачены составлением объекта или переноса мира из области внутреннею разума в абсолютно новую чувственную реальность. Очень многообещающее состояние сознания, и — кажется, Рубурт говорил об этом, — ты можешь использовать его и в связи с лицами.
(«Спасибо, Сет», — мысленно ответил я на эти добрые слова. Я сам уже думал о том, чтобы использовать эту «технику» для лиц.)
Итак, тело Рубурта магически и естественно исцеляет себя. Это такая же творческая функция, как, скажем, внутренняя работа, которая происходит при создании книги или стихотворения. Он наконец-то начинает понимать это. Когда вы закончите вычитывать рукопись, а выздоровление Рубурта станет еще очевиднее, мы вернемся к режиму один сеанс для книги в неделю, а эти будем продолжать во второй последовательности [еженедельных] сеансов. Можно также ожидать определенных улучшений зрения, потому что сейчас мы работаем над этой областью.
Желаю вам хорошего вечера — и напомни мне как-нибудь еще рассказать об образовании.
(«Спасибо, Сет».)
Хорошего вечера.
(«Хорошего вечера».)
(21:37. «Я не думала, что у меня получится, — сообщила Джейн, — но когда он пришел, я поняла, что смогу». Я сказал ей, что этот, небольшой сеанс был великолепен.
Я также рассказал ей, о чем думал сегодня днем, — мне было трудно сформулировать это словами. Эти сеансы, касающиеся улучшений здоровья Джейн, подтверждали все материалы Сета, полученные нами за эти годы. Конечно, у этого были и свои недостатки, потому что у нас не было официальных подтверждений ее «симптомов» во врачебных документах. Однако у нас были свидетельства многочисленных знакомых плюс записи сеансов за многие годы, плюс наша собственная память. [Я часто думал о том, что другие не в состоянии понять все проблемы Джейн.] Когда мы беседовали, Джейн вдруг рассмеялась и сказала, что уловила от Сета — «лучшие книги еще впереди».)
Примечание к сеансу 10 сентября 1980 года
[1] Хелен Боуман — мисс Боуман, как ее всегда называли мои родители и я, — моя учительница рисования с 1935 по 1937 год в старшей школе города Сэйра, штат Пенсильвания. По договоренности с моей матерью, Стеллой Баттс, мисс Боуман одолжила мне денег на поступление в коммерческую школу искусств в Нью-Йорке, где я учился с1939по1941 год. В 1942 году, во время Второй мировой войны, меня призвали в воздушные силы, и за три года службы я вернул ей долг.
