— А тебя, Борис, какая муха укусила?
— Никто меня не кусал — ни муха, ни бешеная собака. И может быть, напрасно. Но работа тут точно ни при чем…. А вот ты, Юра, лучше скажи мне… хоть ты и не «психо», но все же врач… Шел я два дня назад по нашему двору… вечером, но не поздно… домой шел… а у дорожки старик стоит, булку голубям крошит, увидел меня и говорит: «Не бей меня, мил-человек, я хороший, птичек кормлю». А я что же, плохой? Такой страшный, что меня бояться надо?!
— Ну, брат, во-он как ты повернул! Во-он какие выводы делаешь! А дело тут не в тебе вовсе, и это ты сам, наверное, прекрасно понимаешь…
Но Борис, казалось, не слышал меня.
— А вот еще случай, тоже недавно произошел… на вокзале… провожал я кого-то… дело тоже вечером было… И на перроне встретил одного своего знакомого… давно мы с ним не виделись. Подошел, разговорились. Говорили минут десять — представляешь? — и вдруг я спохватился: обознался, с кем-то незнакомым говорю…
— Вот уж нашел, Боря, из-за чего панику поднимать, — ответил я спокойно. — Ну, обознался. Такое со всеми бывает. Да и с тобой самим такого раньше разве не случалось?
Борис хмуро покачал головой:
— Да не в том дело — случалось, не случалось. Ну да, я просто обознался. Но ведь и этот человек тоже меня за какого-то своего знакомого принял. Иначе бы мы с ним и не разговорились. А то ведь минут десять, честное слово, говорили. Разве это не странно?
Я улыбнулся:
— Слушай, а не я ли это был? Там, на вокзале…
— А ты хоть и старший брат мне, а дурак! Полный дурак! — резко и зло ответил Борис.
— Но чего ты от меня-то хочешь? — Я старался говорить как можно миролюбивей.
Боря вздохнул:
— Да ничего не хочу — ни от тебя, ни от кого другого. Мы с тобой все равно что на разных языках сейчас говорим. — Посмотрел в окно. — Уже ночь на дворе. Мои легли, наверное… Ну а мы с тобой пойдем теперь соловьев слушать!
— Нет уж, уволь.
— Пойдешь, пойдешь как миленький! Соловьи, белая ночь!..
— Да ведь нет никаких соловьев! Ты их просто-напросто выдумал. Сказочник!
— То есть как это — нет соловьев?! А ты их слышал? Вот, вот. Не слышал, а говоришь!
Я рассмеялся:
— И не услышу. Я к себе домой пойду. Спать.
— Но я прошу тебя, Юра, очень прошу, пошли соловьев слушать. Есть они, есть, есть!
II
Белая ночь — мирная, доверчивая, домашняя — безмолвно застыла над землей. Молодые деревья протягивали к нам тонкие влажные ветки. И зелень была такая свежая, что в ней хотелось потеряться. Но сильнее цвета в эту ночь были запахи. Цветущий сиреневый куст с головой накрыл меня густым ароматом.
