– Вниз, Аза, сейчас же! Там безопасно! – Джик хватает меня и забрасывает обратно на палубу. Поток магонийцев, струи крови. О боже, юнга-ростре в разорванной и прожжённой форме. У него видны кости, а одно из крыльев висит на сухожилии.
– Огонь! – кричит Зэл, и в глубинах «Амины Пеннарум» слышится взрыв.
Корабль трясёт, а пираты вопят от ярости. Я вижу молнию, и наше судно опять накреняется.
Я слетаю с трапа и скатываюсь по палубе. Цепляюсь за доски, пытаясь удержаться, но всё скользкое от крови.
Никто не замечает меня, потому что на судне полно тех, кто умеет летать, а половина из них даже не касается палубы.
На мгновение я снова в скорой. Мерцающий свет и ужасное чувство неотвратимости, когда «Амина Пеннарум» переворачивается на бок.
Я скольжу по палубе корабля
П
Р
О
Ч
Ь
И
В
Н
И
З
в открытые небеса.
Я опять умирающая девочка.
Я падаю назад к Икару и его крыльям, обратно к нам с Джейсоном на крыше.
Я падаю обратно в могилу, в которой меня и не было.
Воздух и гроза. И ливень. И я, раскинув руки точно парашютист, падаю быстрее, чем кто-либо мог бы.
Воздух скользкий, у меня в глотке облака, а в волосах град. Я не слышу ни собственного голоса, ни Милекта, потому что он был не со мной, а с остальными кэнврами, когда мы услышали сигнал бедствия.
Впервые в жизни никто не знает, где я. Обычно за мной следили и передавали с рук на руки.
Я одна.
Я одна (сколько-то) минут до того, как разобьюсь о землю. Я сейчас умру, и никто не узнает.
Внезапно подо мной мелькают чёрные плавники.
Красные глаза, крючковатый клюв, длинная шея, покрытая жёсткой розовой чешуёй, голодная и радостная тварь. Её крылья медленно поднимаются и опускаются, а кончики выглядывают из верхней части облаков. Она хватает меня когтями за одежду, и падение замедляется.
«Мертвечина, мертвечина падает», – слышу я её свистящее карканье.
Это не акулы, а стервятники.
Ещё один врезается мне в бок клювом, разрывая кожу. Первый стервятник роняет меня. «Мёртвое животное, – свистит второй. – Мёртвое, мёртвое, сладкая кровь только что умершего, мёртвое».
Громко гогоча, птицы окружают меня, глядя в глаза.
«Мертвечина!» – кричат они, перебивая друг друга. Огромные голодные стервятники.
Затем я слышу крик сверху, чистую ноту с секундными паузами и резким стаккато. Чей-то крохотный клюв закрывается и открывается, издавая горловой свист бешенства и облегчения.
Милект. Я поворачиваю голову и вижу, как он ныряет в облаках, словно золотистый буй.
