У меня нет времени на жалующуюся птицу, но я не против зажигать огонь голосом.
– Мне его выпустить?
Дэй хмыкает:
– Нет. Но ты захочешь. Он будет царапаться.
Милект цепляется маленькими лапками за моё лёгкое.
От этой мысли мне плохеет, и я сглатываю комок в горле.
– Откуда в небесах города? – спрашиваю я Дэя, пытаясь отвлечься от царапанья Милекта. – На чём они летают?
Дэй вздыхает:
– Так ты знаешь всё о поднебесье? Почему небеса голубые, и как помещения освещаются в темноте? Разве подводники в курсе, как их самолеты двигаются по небу? Расскажешь, как они летают?
Меня одновременно завораживают и злят его простые вопросы. Да, я знаю всё это. Возможно, у нас есть, что сказать друг другу. Похоже, между нами будет дуэль.
«Я расскажу, как летают самолеты, если покажешь, что знаешь об этом месте».
Я только открываю рот, чтобы сказать это, как Дэй фыркает и начинает смеяться:
– Я могу говорить сотню лет, Аза Рэй Квел, и не расскажу всего о Магонии. Было время, когда мы общались с подводниками. Тогда даже худшие из наших городов, где все голодали, считались раем для людей снизу. Мы были ангелами, а иногда и богами. Ты прежде скребла палубу? – спрашивает он после паузы.
– У моего дома не так уж много лодок, так как там, понимаешь ли, нет океана. И я болела. Так что… никакой уборки.
Дэй протягивает мне швабру и ведро. Я хочу их взять, но он выдает ноту, и я слышу, как птица в его груди присоединяется к мелодии.
Швабра поднимается и разворачивается, отскребая палубу.
Дэй замолкает – швабра падает на пол и застывает.
– Пой, пока палуба не станет чистой.
Я смотрю в ведро. В мыльной пене плавает щётка. Гм.
– Перестань тратить моё время. Прошлой ночью я запустил в небо сверхновые звёзды. Наверное, уж ты в состоянии управиться со шваброй.
Милект оживляется и перебирает лапками в моей груди. Он готов, а я в растерянности.
– Я не… я не могу просто петь, – говорю я Дэю. Почему он не понимает? Прежде у меня не хватало воздуха на разговоры, не то что песни.
– И ты явно не собираешься учиться. Так что можешь скрести как подводники, пока не передумаешь.
Я вздыхаю. Вопрос времени, когда меня отправят драить туалеты. Мне, наверное, повезло, что пока только палубы, так что я засучиваю рукава и встаю на колени. В груди Милект кричит:
«Отпусти меня! Я пою, а не убираю».
– Ну так пой, – отвечаю. Совершенно нормально говорить с птицей в груди.
Я работаю, но не так просто мыть, когда вокруг происходят чудеса, как само собой разумеющееся.
