Она подошла к Оскару, взяла его за руку. Он не стал вырывать руку, и Линда нашла в себе мужество продолжить.
— Оскар, я знаю, что ты чувствуешь. Ты, конечно, шокирован, узнав о том, что я была в той злополучной машине, когда случилась эта ужасная авария. Но не я была за рулем, и пострадала точно так же, как и ты. В доказательство тому у меня остались шрамы. Ты не можешь обвинить меня в том, чего я не совершала.
Оскар повернулся к ней опять, глаза его были бешеными.
— Ты действительно так считаешь? — спросил он. — Разве я обвиняю тебя в аварии? — Он холодно улыбнулся. — За кого ты меня держишь? Зачем мне это надо?
— Тогда почему?..
— Ты спрашиваешь меня — почему? — закричал он. — Почему ты не сказала мне об этом сама? Как я припоминаю, в больнице мы не бросились в объятия друг другу, и мое лицо не было забинтовано. Ты должна была сказать мне правду, как только пришла в мой дом. А ты продолжала обманывать меня еще несколько месяцев даже после того…
Он взмахнул рукой, и речь его оборвалась.
Ей нечего было ответить. Он был, конечно, прав. Оскар обвинял ее вовсе не в том, что произошла авария, и все-таки Линда решила попытаться объяснить.
— Я хотела сказать тебе, — ответила она тихо. — Я несколько раз начинала говорить тебе об этом, и всякий раз что-либо мешало мне это сделать. Затем… затем, когда ты сказал, что любишь меня и хочешь на мне жениться, я испугалась, что если ты узнаешь обо всем, твои чувства ко мне изменятся.
— Отлично, я узнал, не так ли? — сказал он тихим угрожающим голосом. — И поверьте мне, леди, мои чувства очень сильно изменились…
— Оскар, разве ты не понял? — закричала она. — Я боялась потерять тебя…
— Запомни одну вещь, Линда. Я часто сталкивался с обманом, когда был женат, и не хочу, чтобы еще и ты водила меня за нос. Теперь, если вы не возражаешь, я поеду.
Линда надеялась только на то, что когда Оскар отойдет от первого потрясения и успокоится, то сможет простить ее. Ведь она была любимой и желанной для него. По крайней мере, так было до сих пор.
Ночь была ужасной. Сначала Линда металась по квартире, как зверь в клетке, затем упала на кровать и долго не могла успокоиться. Она ворочалась, кляня то себя за трусливое молчание, то Оскара за его тупоголовое нежелание понять ее.
Но больше всего она тосковала по нему. Линда удивлялась, как быстро привыкла к его любви, которая проявляла свое присутствие во всем: в ее кровати, ее сердце, ее жизни. Квартира без него казалась мрачной и холодной.
