Именно в «Цветах Библии», купленных в Венеции «за два сольдо», Меноккио нашел те ученые термины, которые фигурируют в его показаниях рядом со словами, знакомыми ему из повседневного быта. Так, в протоколе от 12 мая мы видим «ребенка в животе у матери», «стадо», «столяра», «лавку», «артель», «сыр», «червей», но видим также и «несовершенный», «совершенный», «вещество», «материю», «волю, разум и память». Похожее сочетание высокой и низкой лексики характерно и для «Цветов Библии», особенно для их первой части. Заглянем в главу третью «О том, что Бог не может ни желать зла, ни совершать его», и читаем следующее: «Бог не может ни желать зла, ни допускать его, ибо он дал такое устройство всем элементам, что они не составляют помехи друг другу, и так будет до скончания мира. Есть, правда, такие, которые говорят, что мир будет длиться вечно, и указывают при этом, что когда прекращается жизнь в теле, плоть и кости обращаются вновь в ту материю, из которой они возникли... И мы видим, как природа исправляет свою службу, когда сводит воедино несогласные между собой вещи, так что все их различие уничтожается и они соединяются в едином теле и едином веществе; и еще соединяет их в растениях и семенах, а через соединение мужчины и женщины порождает новые создания согласно природному распорядку. Иные создания порождает Юпитер и посредством Юпитера — природа, следуя своему порядку. И отсюда заключаем, что природа подчиняется Богу...»
«Материя», «природа», «единое», «элементы», «вещество», происхождение зла, влияние звезд, отношения между творцом и творением. Примеры можно умножить. Даже из такого жалкого и беспорядочного компендиума, как «Цветы Библии», можно было составить представление о некоторых центральных понятиях и некоторых ведущих темах культурной традиции древности и Средневековья. Важность его для Меноккио трудно переоценить. Он почерпнул отсюда, во-первых, те понятийные и лексические инструменты, посредством которых он смог сформулировать свой взгляд на мир. Кроме того, принятая здесь схоластическая манера — не только опровержение, но и изложение ошибочной точки зрения — наверняка подогревала его жадное интеллектуальное любопытство. Сокровищница знаний, которую монтереальский священник представлял как нечто недоступное для непосвященных, оказывалась открытой для столкновения самых разнообразных мнений. В главе двадцать шестой «Как Бог вкладывает души в тела» Меноккио мог, например, прочитать следующее: «Многие философы заблуждались и придерживались ложных мнений касательно происхождения души. Одни говорили, что души вечны. Другие говорят, что душа одна и что элементов всего пять: четыре сказанные выше и еще один, который они называют orbis
