И вот за семь лет семейной жизни он сильно изменился. Стал вспыльчивым, нервным, как говорится, заводился с пол-оборота, а это при его медвежьей силище никуда не годилось. Приятелям приходилось все время быть начеку: как бы подвыпивший Василий чего-нибудь не выкинул. Правда, в трезвом состоянии он по-прежнему был миролюбивым и добродушным, особенно когда жены рядом не было. Надо сказать, он не напивался до чертиков, но под хмельком бывал частенько. О своих семейных делах говорить он не любил, а стоило вспомнить даже имя его жены, как сразу настораживался и хмурился.
-...Я на свою Люсю не могу пожаловаться, - спокойно и неторопливо говорил Вадим. - Как говорится, дай бог всякому такую жену. Когда в городе, и то случается, дома не ночую... А эти вечные командировки? Не всякая жена такое потерпит... И Толька у нас парень что надо. В школе полный порядок, и дома с ним никаких хлопот. Марки собирал, а сейчас шахматами увлекся.
У Кирилла была такая особенность: иногда во время общего разговора настолько уходить в себя, что он даже не слышал голосов. Это иногда доставляло ему неприятные минуты, особенно когда к нему обращались с вопросом, а он, придя в себя, смотрел и хлопал глазами, не зная, что оказать, потому что ни одного слова из разговора не слышал. На его взгляд, современные люди очень уж много говорят. Настолько много, что голова отказывается все это воспринимать. Причем говорят на любые темы, перескакивая с одного на другое. Теперь очень многие хорошо образованы, смотрят телевизор, много читают, разъезжают по заграницам. И вот, напичканные всевозможной информацией, выплескивают свои знания первому попавшемуся. Конечно, иногда интересно послушать эрудированного человека, ну раз, ну два, а когда слушаешь его каждый день, это, мягко говоря, надоедает... И Кирилл научился отключаться. Научная работа его требовала большой сосредоточенности и углубления в себя. И он привык без особого труда отключаться во время пустячной беседы. Мог преспокойно читать или править рукопись для альманаха, когда в этой же комнате ожесточенно спорили, например, о том, кто больше значит в древней русской иконописи: Дионисий или Феофан Грек?
Не выходила у Кирилла из головы Ева: куда она пошла с этим длинным парнем? Где же Недреманное Око? И тут легкий на помине на набережной появился отец Евы. Но к великой досаде Кирилла направился на поиски совсем в противоположную сторону...
- А возьмите мою Машу? - говорил Николай. - Золото, а не жена. Я бы ни на кого не променял ее!
