Враг не отпускал PQ-18 на протяжении многих часов. И опять наши эсминцы ввели в дело свой главный калибр, гася силу и скорость торпедоносцев. PQ-18 отбивался на два фронта сразу: авиация шла сверху, подлодки шли снизу. И караван прорвался!
Уже в Белом море корабли попали в сильнейший шторм, три транспорта вылезли на мели, но их удалось стащить на воду при высокой точке прилива. Геринг потерял в этой битве над PQ-18 лучших своих летчиков. Это его разъярило: он отправил самолеты далеко — к Архангельску, где корабли уже стояли под разгрузкой на рейдах. Но и там, на земле поморов, враг получил жестокий отпор...
27 транспортов пришло в СССР!
Потери:
12 транспортов, когда PQ-18 охранялся союзными силами (разграничительная линия действий союзных и советских военно-морских н воздушных сил проходила по двадцатому меридиану восточнее Гринвича. — О. С.);
1 транспорт, когда в охранение вступили наши корабли.
Причем транспорт «Кентукки», подорванный возле Канина Носа, не затонул. Его расстрелял союзный эсминец»[11].
В этом ожесточенном сражении герой моего повествования, Хамид Сарымсаков, не участвовал. Но он способствовал победе. Именно он с пилотом Пе-3 и другие истребители-перехватчики атаковали немецкие пикировщики и торпедоносцы, когда они, под прикрытием «мессеров» рвались к Канину Носу. И если над конвоем, рыча моторами, появлялось двадцать торпедоносцев, сорок... То их могло быть и шестьдесят и восемьдесят. Но остальных разогнали, загнали в ледяную пучину Баренцева моря. В этом бою на боевом счету Хамнда появился второй вражеский самолет — двухместный истребитель «мессершмитт-110». Он срезал стервятника на вираже, когда «мессер» выходил из крутого пике, с близкого расстояния. Ударила длинная очередь — и пират буквально развалился в воздухе.
Командир экипажа помолчал, а потом произнес протяжно:
— Аминь!
— О-омин! — повторил на узбекский лад Хамид и рассмеялся.
— Ты чего такой смешливый? — удивился командир.
— Опять... Опять по каске трахнуло. Спасибо Семену Васильевичу, нашему комэску. Приказал надевать пехотные каски.
— А-а-а... — командир экипажа кивнул. — А я сперва тебя за трухача принял. Теперь же вижу: полезная штуковина.
В разбитый переплет остекления врывался ледяной ветер.
— Потерпи, браток, — летчик обернулся и улыбнулся Хамиду. — До базы осталось всего ничего. Раз, два — ив дамках.
— Недавно небось в Заполярье?
— Недавно.
— Оно и видно. Здесь никогда заранее ничего не угадаешь. Был у меня командир, Кобзарь по фамилии. Перевели меня от него. И полетел Кобзарь на разведку. Все прошло вроде благополучно. От «мессеров» удалось скрыться в облаках. А дошли до аэродрома — налетели снежные заряды, началось обледенение, и аэродрома не видать, и горючка на исходе. База приказала прыгать с парашютами. Кобзарь через два дня пришел. А вот штурман со стрелком-радистом погибли.
