«Однако…» – протянул Витюха уже вслух, увидев в комнате прямо перед собой не сморщенное и упитое лицо Натахи, а морду лошади, и не только одну морду, но и все остальное, что присуще этому благородному животному.
Вытянутую голову, с большими карими глазами, нос с широкими ноздрями, заостренные, подвижные уши. Округлое туловище лошади, покрытое короткой шерстью светло-бурого цвета, находилось на четырех мощных крепких ногах, а ее мускулистая, крепкая шея, соединяющая туловище и голову, была укутана свешивающейся желтоватой гривой такого же оттенка, что и длинный хвост. Только на гриве лошади прямо на ее кончиках висели миниатюрные, не больше указательного пальца, бутылочки с кричащей красной этикеткой, объясняющей маленькими буковками, что внутри, под железной закручивающейся пробкой находится та самая, недоступная нынче Виктору, водочка.
Бутылочек было много, весьма много, и они, соприкасаясь своими стеклянными боками, еле слышно булькали прозрачными горьковато-холодными внутренностями. Витька посмотрел на эту лошадь, сначала вперив взгляд в издающие бульк бутылочки, и, тяжело вздохнув, открыл рот. Его сухой от желания выпить язык как-то неестественно на миг увеличился внутри рта и затрясся мелкой-мелкой, такой лихорадочной дрожью от желания схватить все эти бутылочки и, запихнув в рот, ощутить живое начало, исходящее от водочки… Его левая рука, все еще придерживаясь за дверной проем, мгновенно отцепилась от деревянной основы и закачалась из стороны в сторону, по-видимому, намереваясь ухватиться за гриву лошади и осуществить свое дикое желание. Однако лошадь внезапно негромко фыркнула и обдала Витюху теплым дыханием, в котором был перемешан запах только что выкачанного сладчайшего цветочного меда и парного молока. Это легкое дыхание коснулось расплывшегося багрово-синего носа давно пьющего человека и словно сдуло желание пить и даже глядеть на бутылки. Виктор оторвал взгляд от бутылочек и глянул в темно-карие глаза чудной лошади, едва-едва прикрытые желтой длинной челкой, внезапно остро захотев выпить теплого молочка, да еще и с ложечкой желтоватого текущего медочка.
Он глядел в большие умные глаза животного и в них как в зеркале видел свое отражение. Распухшее от пьянства лицо, кожа коего была покрыта здоровенными щербинками и оспинками, одутловато-широкий с просинью нос, обвисшие щеки, словно мешки, набитые орехами, синеватые полоски вместо губ и блекло-карие, сонные глаза, с жидкой, грязной растительностью на подбородке… Словом, видок того, кто отражался в глазах лошади, был тот еще! А мудрое животное, неожиданно раскрыв рот и выгибая свои пухлые, чем-то схожие с человечьими губы, сказало:
