— Я и не вспомнила про убийство, — ответила Катарина. — Все произошло так быстро… хотя это всегда так бывает.
— Что? Что произошло? — нетерпеливо переспросила Темпл.
Плечи Катарины беспомощно вздернулись, и затем она отняла руки от лица.
— О, господи боже, — прошептала Темпл, увидев покрасневшие от слез огромные глаза цвета горького шоколада, ресницы, точно опахала — и при этом натуральные! — размазаннукутушь… в следующую секунду она поняла, что это не тушь: под глазами и на скулах Катарины наливались темной синевой ужасные синяки.
— Вас избили?! Это тот мужчина, про которого вы спрашивали? Кто он такой?
Катарина пожала плечами:
— Какая разница? Ничего уже не поправишь. Что сделано, то сделано. Он добился своего: я не смогу выступать на конкурсе с таким лицом.
— Вы же себя не видите… все не так плохо. Вы не так уж плохо выглядите…
Карие глаза потемнели от горя:
— Я знаю, на что я буду похожа к субботе. Радуга, блин. И он тоже знает, как это будет смотреться: очень дерьмово. Он знал, куда и как бить.
— Лед! Я видела автомат в коридоре. Мы приложим лед! Никуда не уходите, я сейчас вернусь…
Темпл выбежала в коридор, выхватив кошелек из своей необъятной сумки и по пути подсчитывая двадцатипятицентовые монеты.
Автомат для газировки действительно стоял в коридоре, всего в нескольких шагах от гримерки, и Темпл поздравила себя с тем, что память ее не подвела. Она сунула монеты в щель, дождалась, пока бумажный стаканчик выскочит из отверстия, наполнила его кубиками льда и убрала из-под последовавшей за льдом струи лимонада, позволив ей утекать в сток.
Катарина сидела перед зеркалом и безнадежно смотрела на свое лицо.
— Лед ни фига не поможет… Как вас зовут, кстати?
— Темпл. Вот, я заверну лед в полотенце… — она взяла с прилавка чистую, но слегка заляпанную румянами салфетку. — Приложите и держите.
— Спасибо, — прошептала «пациентка». — Опухоль, может, и пройдет, а цвет так и останется.
— Замажьте тональным кремом.
— Судьи заметят. Надо быть как конфетка, а тут придется тонну наложить…
Темпл не могла слышать, когда что-то объявлялось безнадежным. Но, похоже, Катарине с рождения твердили о том, что все вокруг безнадежно.
Темпл обшарила глазами комнату в поисках соломинки, за которую можно уцепиться. Накидки… нет, нам же нужно прикрыть лицо, а не тело. Тело — это самое главное. А вот лицо…
Она ткнула пальцем в кошачью мордочку на носке туфли:
— Кошка! Вот выход!
Катарина растерянно смотрела на нее, не понимая. Темпл принялась излагать так быстро, что слова не успевали за мыслями:
